На эту тему я как-то уже писал году в 2014-м или раньше, но есть такая военная мудрость: если цель заслуживает, чтобы в неё выстрелили, — она заслуживает, чтобы выстрелили дважды 😊Это, кстати, тоже цитата из моего романа "Тайна трёх государей", бестселлера №1 в России 2017 года.
Лучшие российские авторы успешно наделяли персонажей "говорящими" именами. Жилин и Костылин у Льва Толстого, Самсон Силыч Большов у Островского или Михаил Самуэлевич Паниковский у Ильфа при участии Петрова — если начать перебирать, неизвестно, когда закончишь.
При этом фамилия Паниковский образована совсем не от слова паника. История давняя, интересная и малоизвестная — так что я просто обязан рассказать её снова.
Илья "Ильф" Файнзильберг и Евгений "Петров" Катаев происходили из Одессы так же, как и целая плеяда советских литераторов: Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Вера Инбер, Семён Кирсанов... Город свой они любили, а его историю и жителей хорошо знали.
Микалина Ковская, или пани Ковская в одесской традиции — это имя предводительницы крупнейшей польской банды прогремело на рубеже XIX и XX веков. Корсары, как называли себя сами бандиты, наводили страх на всю Одессу. Беспредельщики и головорезы под началом свирепой Микалины грабили банки, поезда, страховые общества — и даже захватили как-то часть казны Черноморского флота на одном из боевых кораблей. Три сотни жестоких циничных ограблений и разбоев за без малого двадцать лет!
Преступление на жаргоне соратников пани Ковской называлось — "ощипать гуся". Визитной карточкой бандитов стал гусь, которого они подсаживали туда, где "щипали". На шею символической птицы Микалина собственноручно надевала галстук-бабочку. Разведение гусей было её самым безобидным увлечением.
Личные счёты с Микалиной Ковской имели многие. А юный Файнзильберг-Ильф в 1913 году сам просился в банду к ясновельможной пани, но получил от неё подзатыльник и был с позором изгнан — по многим причинам, включая незнание польского языка.
Отомстить Ильф сумел в 1931-м. В романе "Золотой телёнок" они с Петровым создали образ Михаила Паниковского — омерзительного старого подонка, вора гусей, мнимого слепца, предателя своих компаньонов, не вызывающего ни симпатии, ни жалости в отличие от любых других персонажей .
Однажды, когда вы вернётесь в пустой, холодный номер гостиницы "Марсель" (это будет где-нибудь в уездном городе, куда занесёт вас профессия), вы почувствуете себя плохо. У вас отнимется нога. Голодный и небритый, вы будете лежать на деревянном топчане, и никто к вам не придёт, Паниковский, никто вас не пожалеет. Детей вы не родили из экономии, а жён бросали. Вы будете мучиться целую неделю. Агония ваша будет ужасна. Вы будете умирать долго, и это всем надоест. Вы ещё не совсем умрёте, а бюрократ, заведующий гостиницей, уже напишет отношение в отдел коммунального хозяйства о выдаче бесплатного гроба...
Это глумливое описание почти документально повторяет картину смерти реальной пани Ковской.
Её банда перестала существовать весной 1916 года. Во время ограбления грузового поезда отморозки убили машинистов. Состав потерял управление и врезался в цистерны с хлором. Бандитов накрыло ядовитым облаком. Большинство приняли мучительную смерть. Пани Ковская спаслась, но ей выжгло глаза — вот откуда примечательный аксессуар у Паниковского.
— Поезжайте в Киев и спросите там, что делал Паниковский до революции. Обязательно спросите!.. Нет, вы спросите! — требовал Паниковский. — Поезжайте и спросите! И вам скажут, что до революции Паниковский был слепым. Если бы не революция, разве я пошёл бы в дети лейтенанта Шмидта, как вы думаете? Ведь я был богатый человек. У меня была семья и на столе никелированный самовар...
В 1911 году пани Ковская, единственная из преступных главарей Одессы, не подписала конвенцию о разделе города на зоны влияния (почти как Паниковский — нарушитель конвенции между детьми лейтенанта Шмидта). Тогда она считала себя слишком сильной и независимой, чтобы обращать внимание на интересы других. Пятью годами позже этот просчёт по понятиям позволил другим бандам уничтожить остатки бойцов пани Ковской, а саму слепую бандитку вышвырнуть на обочину преступного мира. Накануне краха Российской империи стареющая уголовница, спасаясь от бывших коллег, с поддельным паспортом перебралась под Киев, купила домик и нашла утешение среди гусей (снова вспоминаем Паниковского и смотрим снимок).
К слову о детях лейтенанта Шмидта: отец пани Ковской действительно служил на Черноморском флоте лейтенантом.
После Октябрьского переворота, раскрепостившего Россию и открывшего глаза даже слепым, Микалине Ковской пришлось расстаться с домиком, гусями и последними сбережениями из награбленного. Она пережила ещё мытарства и лишения Гражданской войны, а дни свои закончила в 1924 году агонией на топчане гостиницы заштатного украинского городишки — ровно так, как описано у мстительных Ильфа с Петровым. И бесплатный гроб для пани Ковской местные бюрократы выписали, когда она ещё корчилась в предсмертных муках.
Остап снял свою капитанскую фуражку и сказал:
— Я часто был несправедлив к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад. Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счёт общества. Но общество не хотело, чтобы он жил за его счёт. А вынести этого противоречия во взглядах Михаил Самуэлевич не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он умер. Всё!
В действительности пани Ковская, хладнокровная убийца и образчик мерзости человеческой, не удостоилась даже такого прощального слова на своей могиле. И поделом.