7
Прошло около двух недель с тех пор, как самолёт Барселона - Киев приземлился в аэропорту столицы. Стоя перед заполненной студентами аудиторией, Оксана читала лекцию об особенностях школы "потока сознания" и её представителях. То ли в лекционном зале было душно, то ли от волнения спирало грудь, но она чувствовала, что время от времени ей становится тяжело говорить. Несколько раз она останавливалась, переводила дыхание и снова продолжала.
- Оксана Владимировна, с Вами всё в порядке? – спросил кто-то из студентов.
Она подняла голову:
- Ничего страшного, это сейчас пройдёт. Итак, все душевные переживания, ассоциации, бессознательные импульсы, эмоции воспроизводятся именно в той последовательности и в том виде, в каком они появляются на поверхности сознания. По преимуществу, этот прием разрабатывался в текстах модернистского направления, так как главная задача модернизма и "потока сознания", как родственного ему языка, - это выражение субъективного состояния героя. "Поток сознания" в литературе представляет собой особую предельную форму внутреннего монолога, где привычные причинно-следственные связи нарушены и с трудом могут быть восстановлены, то есть - это алогичный, иррациональный монолог…
В конце лекционного зала со скрипом отворилась дверь и в неё осторожно, на цыпочках, вошёл мужчина. Он тихо сел на первое свободное место. Оксана провела его внимательным взглядом. Мужчина со смущённым видом достал из внутреннего кармана пальто цветной конверт и положил его на край стола.
- … В результате в произведении, написанном с помощью техники "потока сознания": первое - действие переносится в субъективное пространство души;
второе - традиционная повествовательная структура текста разрушается;
третье - временные пласты "прошлое - настоящее - будущее" смещаются и сложно переплетаются;
четвёртое - логика повествования становится ассоциативной;
пятое - появляется стереоскопичность изображения, когда действительность описывается с различных точек зрения;
шестое - пространственно-временные характеристики мира становятся относительными, - Оксана говорила и медленно поднималась по ступенькам к столу с конвертом, - объективная картина мира теряет свою цельность. Читатель смотрит на мир глазами героя.
Она задала вопрос аудитории:
- Так, а кроме Уильяма Джеймса, автора «потока сознания», кого ещё вы можете привести в пример?
Лёгкая тишина бесшумно впорхнула в зал, кто-то из студентов выкрикнул:
- Уильям Фолкнер!
- Совершенно верно, - подтвердила Оксана, - таким манером написаны его романы "Когда я умирала" и "Шум и ярость".
Она приблизилась к столу, за которым устроился вновь вошедший, и забрала заветный конверт. Мужчина только успел слегка коснуться её запястья. Вернувшись к кафедре, она продолжила:
- Ещё! Давайте вспомним представителей русской классической литературы, вам сразу станет ясна вся суть "потока"! Кто сможет назвать?
Развернув плотный конверт и положив перед собой его содержимое, она принялась внимательно читать. На красивой лощёной бумаге жирным шрифтом было написано: Рейс IB7981 "Киев (Борисполь) – Барселона". Дальше она искала только дату вылета. Вот, вылет в 09:55, 20 декабря. Сердце радостно заколотилось, ещё месяц... ещё целый месяц! Она с улыбкой взглянула на Марка. Взяла телефон и быстро набрала смс. В конце зала раздался короткий звук, а на экране высветился текст: "Я безмерно рада". А через мгновение её мобильный ответил тем же: "А я больше!" С первых рядов кто-то заметил:
- По-моему мы здесь лишние!
Некоторые поддержали неожиданное замечание смешком. Оксана, немного смущённая, обратилась ко всем:
- Не лишние! И вы ещё не ответили на мой вопрос!
Девушка с планшетом в четвёртом ряду, не отрывая взгляда от монитора, громко зачитала:
- Лев Толстой, роман "Анна Каренина"!
- Отлично! Да здравствует интернет! – поддержала её Оксана.
После занятий он поджидал её около курилки. С интересом наблюдая за студентами, он с горечью осознавал, что самый красочный и самый короткий период в его жизни теперь так далеко от реального настоящего. Юность и беззаботность слишком скоротечны! Он увидел Оксану и, внезапно нахлынувшую грусть, как рукой сняло.
- Мне понравилась Ваша лекция, Оксана Владимировна Романова.
- Без тебя она была бы скучной! Ты великолепно оживил аудиторию!
Он забрал её тяжёлый портфель.
- Знаешь, я смотрел на тебя, такую серьёзную, ответственную и ощущал непреодолимое желание подойти и поцеловать.
- Хорошо, что ты этого не сделал, иначе бы я осталась сегодня без работы.
- Ерунда! Не страшно. Если бы ты потеряла работу, я бы сделал тебя своей моделью, разостлал всему миру твои фото и вскоре, ты бы стала очень известной…
- Безработной и бедной, - перебила она его, - хотя и нынешняя моя профессия не приносит большого дохода, но всё же она мне по душе.
Оксана рассмеялась. Он обнял её за плечи.
- Ксюшенька, милая, а давай уедем куда-нибудь в путешествие?
Она остановилась.
- Ты серьёзно?
- Как никогда!
- Что ты, у меня работа! Вряд ли я смогу отпроситься!
- Я очень хотел бы поехать! С тобой...
- Почему?
- Эта мысль пришла мне в голову, когда я возвращался из аэропорта. Я подумал, вот было бы здорово нам с тобой куда-нибудь убежать, - он сделал небольшую паузу, а затем, не глядя ей в глаза, смущённо добавил, - и если мы во время нашего путешествия не убьем, друг друга, то нам придётся остаться вместе ещё надолго.
Она тоже смутилась:
- Знаешь, это похоже на вызов... а я ведь могу его принять. Быть твоей верной подругой и помощницей днём, пылкой и страстной любовницей ночью. В общем, успешно пройти все твои испытания, но тогда и тебе придётся выполнять условия этой сделки. Интересно, многих женщин ты так испытал? Какая по счёту я в твоём списке?
Марк с серьёзным видом ответил:
- До этого не дошла ни одна. Ты первая за последние двенадцать лет, с кем бы я хотел это сделать.
Она опустила глаза и тихо попросила:
- Тогда можно я буду собой? Позволь мне не играть ролей, дай мне право на ошибку и заранее прости, если не оправдаю твоих надежд!
- Ксюша, всё будет хорошо, я буду стараться за нас двоих!
Она обняла его и поцеловала.
- Марк, мне сейчас тоже захотелось куда-нибудь с тобой уехать. Завтра с утра я зайду в деканат, но ничего не обещаю. Скорее всего, что меня не отпустят, но попытаться можно...
На следующий день вечером поезд "Киев – Львов" отправился с пятого пути, оставив позади себя шумную суету Киевского вокзала. Марк и Оксана поудобнее устроились у окна купе и теперь смотрели на всё быстрее и быстрее мелькающие серые электрические столбы. Колёса мерно постукивали где-то внизу, непрерывно набирая скорость. Вагонное тепло начинало понемногу размаривать. После ожидания на снежной морозной платформе здесь теперь казалось немного душновато.
- Здорово, Марк, как здорово ты всё придумал! – она прижалась к его груди и закрыла глаза.
- Да, - он горделиво поднял голову, - а ведь кто-то сначала отпирался, не хотел ехать! Ты только представь себе: с утра и до вечера мы будем кататься на лыжах, а с вечера и до утра отогреваться у живого каминного огня. Он будет убаюкивать нас потрескиванием своих ароматных поленьев, я буду говорить тебе, какая ты хорошая, целовать твои обветренные щёчки...
- А я сходить с ума...
Дверь купе со скрипом отворилась, в неё боком вошёл грузный, на вид довольно молодой проводник. Его темно-синяя форма так сильно обтягивала полное тело, что похож он был на кожаный барабан и, казалось, если сделает хоть одно резкое движение, то вся она вмиг разлетится по швам. С поражающей лёгкостью он уселся напротив пассажиров, широко расставив плоскостопые ноги, послужившие хорошей подпоркой для его тучного, стёкшего вниз живота и улыбнулся своим добрым веснушчатым лицом.
- Добрий вечiр! Пред'явіть, будь ласка, ващі квитки! – обратился он к пассажирам писклявым полуженским голосом с западенским говором.
Марк протянул ему два билета. Проверив их, человек в форме начал что-то рассматривать на своём печатном бланке, вложенном в потрёпанный, уже не новый блокнот:
- Пощастило вам, панове, до самого Львова будете самі. Рідкісна випадковість! - он ухмыльнулся, затем встал и так же легко выкатился из купе, как и вкатился - зараз я принесу вам постіль.
Дверь за ним плотно захлопнулась.
- Редкая случайность... - повторила слова проводника Оксана, - ты веришь в неё?
- Во что? – не отрываясь от путеводителя, рассеянно переспросил Марк.
- В случайность.
Он нахмурил брови:
- В то, что каждая случайность далеко не случайность?
- Да.
В купе стало тихо. Каждый задумался о своём.
- Знаешь, а я ведь на концерт Лепса попал случайно. Я и не думал туда идти, меня остановил перекупщик на выходе из метро и предложил последний оставшийся у него билет, всего за пару минут до начала. И я без всяких колебаний купил его.
Теперь нахмурилась Оксана:
- А я на концерт пошла вместо Лины. Она мне позвонила накануне вечером и сказала, что Ёжик сильно заболел, и предложила свой билет.
Они посмотрели друг на друга.
- Тогда мы просто обязаны были встретиться! Хоть я и не особо верю в случайности и мне всегда казалось, что все в мире изначально предопределено, но здесь что-то другое, - произнёс Марк.
Оксана откинулась на спинку сиденья:
- Не знаю, возможно, - глядя как бы сквозь предметы, она силилась что-то припомнить, - однажды, будучи подростком, я почему-то спросила у брата, была ли я желанным ребёнком в семье. Не знаю, что зашло мне тогда в голову. Он не стал отвечать сразу. Я знаю, он долго обдумывал свой ответ и хорошо знал, что спросить об этом мне больше не у кого. Но всё же однажды решился… О том, что мама беременна мной, она узнала уже на сроке двух месяцев. Это стало для неё большой неожиданностью. У неё был порок сердца, и она жила с искусственным клапаном уже пять лет. Конечно же, ей нельзя было рожать. И с братом у нас разница больше десяти лет, то есть вопрос о втором ребёнке даже не стоял в семье. И всё же мама обратилась за советом к отцу. Она рассказала, что в положении, что врачи категорически настаивают на прерывании беременности. Отец ничего на это не ответил, он просто сказал, чтобы она решала сама. Наверное, ему было всё равно, так как через некоторое время он бросил её и ушёл к другой. Знаешь, больные женщины не очень-то нужны мужчинам. Мама думала несколько дней, что же ей делать и всё-таки решилась на прерывание. Она легла в больницу, но в самый последний момент, когда врачи подготавливали её к операции, а анестезиолог собирался вводить наркоз, она вдруг передумала, просто поднялась, извинилась и ушла. Она была поистине сильным духом человеком… А потом появилась я. После моего рождения мама прожила ещё восемь лет, если это можно назвать жизнью… Я её очень любила и она не чаяла во мне души, - слёзы проступили на глазах Оксаны. В сумрачном вагоне они были незаметны. - А знаешь, Марк, каково узнать однажды, что ты случайность? Всю свою жизнь я свято верю в то, что ничего не бывает просто так. В то, что существуют определённые законы, по которым существует всё, что нас окружает. Странно и смешно то, что я, по сути, и есть случайность, верящая в то, что всё в мире происходит неспроста.
Марк крепче прижал её к себе. Ещё мгновение назад он точно знал, что перед ним целеустремлённый и жизнерадостный человек, уверенно идущий по жизни и добивающийся своего, но теперь он увидел Оксану в другом свете. В его голове начали вырисовываться новые картины её жизни. Он представил себе её детское одиночество, жизнь со старшим братом, очень рано повзрослевшей, не обогретой родительским теплом. Потом зарабатывающей себе на хлеб танцами студенткой, преданной глупцом мужем и при всём при этом остающейся мягкой и женственной, с огромным добрым сердцем, в котором найдётся тепло для всего живущего на земле. Так бесконечно и не растрачено оно в ней. Он неожиданно почувствовал, как в нём забила ключом любовь к этой женщине. Давно забытое чувство, почти погибшее в нём, снова ожило, снова откликнулось в ней.
- Послушай, это всё неправильно, какая же ты случайность? Тогда зачем я?
- Марк, но ведь она могла решить тогда всё по-другому!
- Не могла, милая, тогда бы всё потеряло смысл! Ты стала неслучайной с момента её решения, а для меня с самой первой слезинки в концертном зале. Меня тогда будто молнией поразило, и я не смог просто так тебя отпустить.
Оксана вытерла влажные глаза:
- Это правда?
- Да, это правда!
Колёса мерно тарахтели под вагоном, отбивая свой металлический ритм, проводник уже принёс постель и полотенца, а они всё сидели, обнявшись в полутьме, молчали и пили крепкий чай из серебристых дорожных подстаканников…
Около полуночи поезд прибыл во Львов. Его массивный железный хвост с тяжёлым глухим скрипом затормозил на слабоосвещённом перроне. Пассажиры нехотя начали покидать сонные вагоны. Вдыхая леденящий морозный воздух, Марк и Оксана вместе со всеми потянулись в сторону автостоянки.
- Ого! Здесь значительно холодней, нежели в Киеве! – выбивая зубами дробь, заметила Ксюша.
- Сейчас возьмём такси и мигом в гостиницу!
На стоянке было не особо людно. Более проворные пассажиры поезда уже разъехались, оставив после себя лишь едкий запах бензина наёмного экипажа.
- Отвезёшь в центр? – окликнул Марк вышедшего покурить из авто таксиста.
Тот оглядел его с некоторым пренебрежением, затем демонстративно поднёс к губам сигарету и чиркнул зажигалкой, медленно и глубоко втягивая в себя горький дым и также медленно выпуская его наружу. Не дождавшись ответа, Марк снова обратился к нему:
- Эй, уважаемый, ты меня слышишь?
Невысокого роста, коренастый таксист сплюнул горькую никотиновую слюну, ещё раз посмотрел на Марка, вытер рот о кожаный рукав засаленной куртки и начал осматривать колёса своего авто. Оксана, стоявшая рядом и дрожащая от холода, сразу смекнула, в чём дело. Она выступила вперёд и, громко обращаясь к невежливому шофёру, выкрикнула:
- Гей, шановний! Ти що, не чуєш, що до тебе звертається людина? Чи від сильного морозу твій мозок не реагує на звичайні для тебе команди? Якщо твій тарантас зламаний, ти так і скажи, я через декілька секунд знайду собі інший і залишу іншому водієві твiй заробiток, - она перевела дыхание, приготовившись к худшему, - ну то що, їдемо чи будемо продовжувати клеєїти дурня?
Она предвидела, что после такого заявления может не собрать своих костей, но жизнь давно научила идти напролом, решаться на поступки и рисковать. В её глазах, не очень вежливый водитель, прочитал абсолютное отсутствие страха, и ему стало даже неловко за своё поведение.
- Сідайте! – подавливая самолюбие, пробурчал он, - довезу, куди забажаєте, чого вам мерзнути, шукати когось іншого? Кладiть свої валізи.
Аккуратно убрав в багажник чемоданы, он отворил пассажирам заднюю дверь. Марк, молча сел в машину, осмысливая всё произошедшее, и только войдя в номер гостиницы, после длительного молчания, задал Оксане единственный вопрос:
- Объясни мне, пожалуйста, что произошло полчаса назад на вокзале?
Она уловила его удивлённый взгляд и сразу повеселела, едва, подавливая смех, спросила:
- Прости, ты, что ничего не понял?
- Из того, что ты сказала этому нахальному типу я не понял ровным счётом ни слова.
- Это я его на родном украинском, а то, чего ты не понял, носит название русофобии! Другими словами, добро пожаловать во Львов! В город, в котором человека, говорящего на русском языке, в лучшем случае будут просто игнорировать.
- А в худшем?
- И в худшем тоже! - она саркастично сгримасничала.
- М-да, я вообще-то сюда на отдых приехал, - огорчённо заключил Марк.
- Не расстраивайся! – она снова залилась смехом, - прости, Марк, я не знала, что ты не понимаешь украинского! Зато, какой замечательный номер нам достался!
Она сбросила с себя дорожные вещи и прямиком направилась в душ.
- Ксюша, я вырос на Крымском полуострове, - вдогонку ей заметил он, - среди крымских татар и красочных морских пейзажей. Поэтому не суди строго моё языковое несовершенство, а лучше расскажи подробнее о том, как мне здесь жить. В общих чертах я уже понял, что нахожусь в каком-то вражеском лагере единомышленников, но почему такое отношение?
Он устало упал в мягкое гостиничное кресло, поднял крышку ноутбука и подключился к сети.
- Знаешь, Марк, - перекрикивая шум льющейся воды, ответила она, - я однажды тоже задумывалась над этим. Ведь ксенофобией страдает большая часть человечества! Возможно, это и нормально! Нормально то, что украинец презирает русского, русский, к примеру, немца, немец чеченца, чеченец еврея и так далее. Это закономерно!
- Меня поражает твоя черта во всём видеть плюсы, даже там, где по логике вещей их быть не может. Что же в этом нормального?
- А нормальность заключается в сохранении генофонда!
- Что?
- Другого объяснения этому у меня нет. Ну, вот смотри, многие испытывают страх или ненависть к чему-то незнакомому или чужому, соответственно воспринимают это «что-то» враждебно, порой с опаской или агрессией. Ведь для большинства людей чужая культура зачастую оказывается непостижимой, неясной и даже ненавистной. Поэтому между различными национальностями и возникают конфликты.
- То есть ты хочешь сказать, что срабатывает инстинкта самосохранения?
- Хочу!
- А я, напротив, не вижу ничего хорошего в этой вражде, в отличие от тебя.
- Марк, благодаря существованию этого явления, в нашем мире отсутствует всеобщее массовое и беспорядочное кровосмешение! Этнические группы сохраняют свою генную чистоту и целостность!
- Значит для того таксиста я был подобен смертельному вирусу, угрожающему его генотипу вымиранием? – ухмыльнулся он.
- Именно!
- Послушай, что я нашёл, - он начал цитировать только что найденную фразу, - «в формировании ксенофобии существенную роль играет социальное неблагополучие».
Оксана, стоя под горячим душем, задумалась.
- Что скажешь на это? – не унимался Марк.
- Пожалуй, соглашусь.
- И я, пожалуй, тоже. Чем гаже среда обитания, тем низменнее помыслы живущих в ней!
- Что ещё интересного вычитал?
- Результаты социологических исследований.
- И?..
- Мы сейчас на родине крайних националистов.
Оксана снова рассмеялась. Она уже искупалась, заметно взбодрилась, дорожную усталость рукой сняло.
- Не переживай так сильно, у тебя ещё есть несколько часов до рассвета, чтобы преспокойно удрать отсюда, пока весь город мирно спит.
- И почему у меня нет фобий, связанных с ненавистью кого-то или чего-то? По крайней мере, чувствовал бы себя здесь в своей тарелке.
- Это потому, что ты космополит, ты совсем забыл об этом! И всё же Марк, будь осторожен на улице! По возможности, говори с местными на английском, так будет безопасней.
Распаренная, она подошла к креслу и прикоснулась к его щеке влажными губами, мокрые волосы задели его лицо. Он отложил в сторону ноутбук и сильным рывком притянул её к себе, затем пристально посмотрел в глаза.
- Марк, ты заглядываешь мне прямо в душу.
- Это потому, что я её люблю!
Его неожиданное признание обезоружило её. Желание быть с этим человеком каждую секунду своей оставшейся жизни вдруг забилось в ней отчаянной птицей. То, что она смутно чувствовала последние дни, резко приобрело черты и окрасилось в бирюзовые тона её любви. Да, она влюблялась в него всё больше и больше, всё сильней и сильней. И казалось, что нет предела чувствам, которые начали прорастать друг в друга, смешиваться между собой, меняя свои тона на новые оттенки… его и её. «Люблю» - в коротком слове столько смыслов! И тот, кто произносит его, вместе со всем, что имеет, отдаёт другому в дар и свою душу, в надежде получить взамен всё то, что с этим словом потерял. И они теряли оба…
Пробудившись утром ото сна, она расслабленно потянулась, медленно зевнула и перевернулась на другой бок:
- Ма-а-а-рк, мне всю ночь снился этот злосчастный таксист.
Не дождавшись ответа, она открыла глаза и поднялась на локтях. Его не было в постели.
- Марк! – негромко позвала Оксана.
Никто не ответил. В номере было пусто. Она заметила на подушке рядом с собой листок бумаги с мелким и знакомым почерком. Протирая ото сна глаза, она пробежалась взглядом по написанному, лёгкая улыбка проступила на лице: ”Доброе утро, дорогая мне женщина! Прости, что не дождался твоего пробуждения и бессовестно удрал. Ситуация, сложившаяся вчера на вокзале, задела мою гордость, поэтому, в бессонных муках я решил бросить вызов этому дерзкому городу. Надеюсь, всё обойдётся без жертв. Беру с собой фотоаппарат и убираюсь восвояси. На часах шесть тридцать семь. Надеюсь на твоё скорейшее пробуждение и приглашаю на свидание, - дальше следовала испорченная строка текста, тщательно замалёванная ручкой, - хотя нет, я не буду выдавать себя так просто, знаю, тебе будет интересно… Окна нашего номера выходят на булочную-кондитерскую, одевайся потеплее, на улице мороз, и направляйся прямо туда.” Далее следовал постскриптум: “P.S. Ни в коем случае не попадайся на глаза консьержу, иначе всё пропадёт!” Она посмотрела на часы: десять двадцать пять. Тотчас выглянув в окно, Оксана убедилась в существовании упомянутого магазина и уже через десять минут, заперев номер, тихо вышла в коридор. Осторожно ступая по мягкому ковру, она приближалась к центральному входу. Молодой консьерж стоял спиной к рабочей стойке и давал кому-то указания по телефону. Его голос эхом раздавался в большом холле. Оксана приготовилась незаметно проскользнуть за его спиной, как вдруг дверь отеля распахнулась, впуская в свою обитель внезапно нагрянувших посетителей.
- Чёрт, вас ещё не хватало, - выругалась про себя Оксана.
Стараясь как можно тише шелестеть одеждой, она выждала момент и, низко пригнувшись к полу, начала медленно продвигаться к выходу. На счастье, стойка ресепшена оказалась достаточно высокой, и молодой консьерж не смог обнаружить её, мягко говоря, странных манёвров, но от взора гостей ей, естественно, ускользнуть не удалось. Пожилая пара, желающая на несколько дней снять номер, с любопытством наблюдала за действиями неординарной девушки. Оксана с видом мольбы приставила палец к губам, умоляя не выдавать её, затем осторожно открыла входную дверь и молниеносно выскочила на улицу. Смех распирал её изнутри. Заглянув через окно в холл, она благодарно помахала рукой старикам и отправила им воздушный поцелуй.
Оказавшись на улице, Оксана начала соображать, как спланирован отель и где расположены окна её номера. Они находились на другой стороне здания, значит, кондитерская была там же, за поворотом. Да, верно! Она живо побежала в нужном направлении.
На самом, деле эту булочную можно было разыскать даже с закрытыми глазами, оставалось лишь довериться собственному носу. Вот уже несколько часов, как она тщательно наполняла своим благоухающим ароматом всю округу. И старались кондитеры пана Ковальского на славу. Крошечная пекарня, с прилепленным к ней магазинчиком польского ремесленника в третьем поколении, своим запахом сводила с ума всех прохожих. Старые жители Львова уже успели скупить треть её выпечки с пылу-жару, и с удовольствием завтракали в своих тесных городских кухоньках. Остальной же ассортимент красовался на витринах лавки в ожидании новых покупателей. Оксана отворила дверь в этот сказочный мир, и тёплый аромат приветливо втащил её вовнутрь. Как же здесь было чудесно! Булочки с корицей и глазированные розовые крендельки, ватрушки и пончики, пряные коврижки и воздушные эклеры, заварные пирожные и кексы, вафли, медовые пряники, грильяж, зефир, пастила, ирис, халва, ореховое печенье, шоколадные пироги... А запах! Что может быть лучше аромата свежего хлеба! У Оксаны потекли слюнки. Она почувствовала себя маленькой принцессой в королевстве кондитерских премудростей. Из этой головокружительно сладкой эйфории её вывел голос продавца, добродушно наблюдавшего за ней из-за прилавка:
- Доброго ранку, пані! Чого бажаєте?
Розовощёкий мужчина расплылся в солнечной улыбке.
- Доброго ранку!
Что говорить дальше Оксана не имела понятия:
- Розумієте, вельмишановний, тут така справа... – начала она умышленно растягивать слова, соображая, что же ей предпринять, но то, что приходило на ум, было, или крайне наивным, или жутко неуместным.
Устав от ожидания, продавец вдруг резко просиял. Он оценивающе осмотрел её с ног до головы и так же медленно продолжил:
- Здається я зрозумів у чому справа.
Он нырнул под прилавок и извлёк оттуда пухлый бумажный пакет.
- Тримайте! Декілька годин назад тут був дуже люб'язний чоловік, який залишив це для пані і просив, щоб вона зателефонувала йому з нашого місцевого таксофону. Він тут недалечко, за кутком, звідси декілька хвилин пішки.
Оксана покрутила в руках пакет, на оборотной его стороне был написан номер телефона с припиской "Жду тебя". Поблагодарив продавца, она направилась к выходу, но тот остановил всё:
- Ой, ще, мало не забув, стривайте.
Он вышел из-за прилавка, протянул ей горсть жёлтых монет, ехидно улыбнулся и добавил:
- Цей чоловік дуже просив Вас називати його доном Маркосом, вельмишановнішим із всіх шановних, найдобрішим з усіх добрих і мудрих людей світу, - а потом добавил от себя, - дуже люб'язний чоловiк!
- От негiдник, - вырвалось у неё, - ну добре!
С Лёгкостью отыскав таксофон, она набрала указанный на пакете номер. На другой стороне провода ей ответил приятный женский голос:
- Алло! Кав’ярня "Старий лев".
- О, добрий день, скажіть будь ласка, як можна дістатись до вашого закладу?
В трубке ответили:
- Пані, мені потрібно знати, чи буде на вас тут хто-небудь чекати? Я не можу вам сказати адресу, якщо не знатиму...
- Стривайте, здається я зрозуміла, що ви маєте на увазі! На мене там чекатиме з’їхавший з глузду старий дон Маркос, останній клоун свого вельмишановного роду...! Ах, ледь не забула, найкумедніший із кумедних і хвальковитіших людей світу! Я все вiрно сказала?
Девушка в трубке, подавливая смех, ответила:
- Так, все вірно. Ми знаходимось на площі "Ринок", - и положила трубку.
- Ну, ничего, теперь я тебя из-под земли достану!
Она вырвалась из телефонной будки и побежала в сторону площади, лишь изредка останавливаясь, чтобы уточнить правильное направление у прохожих. Свежее морозное утро бодрило. Она мчалась, влекомая им, навстречу к нему, её тянуло к нему с необычайной силой. Сумашествие! Мир – сумашествие! Она давно знала, что окраска действительности зависит от уровня тех или иных гормонов в крови. И что на одни и те же вещи мы смотрим по-разному в силу своей биохимии. Она отчётливо осознавала, что происходило с ней в последнее время, но противостоять этому уже никак не могла, её манило… влекло к нему…биохимия.
Совсем запыхавшись от бега, она остановилась в центре площади. Булыжная мостовая, тесные дома, фонтаны, скульптуры, замысловатая лепка окружили её своим каменным величием. Мурашки пробежали по спине Оксаны. Она замерла, наслаждаясь вновь увиденным Львовом. Поистине красивый город, ещё раньше будоражащий её своими неповторимыми видами, снова заставил сердце забиться быстрее. Она присела на скамью. Дух средневековья чувствовался здесь во всём. Небольшая по своим размерам площадь, с ратушей в центре, пестрела плотно слепленными между собой домами. Они охватывали её небольшую территорию по всему периметру. Каждый со своей неповторимой архитектурной историей. Оксана начала вспоминать все факты, которые она знала об этом месте. А знала она, что на местах фонтанов когда-то были колодцы и почему дома здесь трёхоконные, и что площадь «Рынок» единственная в Европе, по которой ходит трамвай, что от неё отходят в разные стороны восемь улиц… Неожиданно в глаза бросилось лиловое подвижное пятно. Она прищурилась. На дверях одного из домов развевался яркий шёлковый полупрозрачный шарф, её шарф. Она сразу узнала его. Метнувшись к нему, она оказалась на пороге кафе «Старый лев». Отвязав свой трофей от дверной ручки, она вошла внутрь. Марк сидел спиной к ней и смотрел в окно. На его столе стояло две чашки кофе, а рядом лежал фотоаппарат. Ступая неслышно, как кошка, она подкралась к нему сзади и набросила на глаза шарф. Он содрогнулся от неожиданности:
- Именно так я и представлял себе твой приход. Твой кофе почти остыл.
- Я тебя нашла, – прошептала ему на ухо Оксана.
Присев к столу, она вскрыла пакет.
- Какое замечательное у нас свидание! Твой кофе и мои булочки, всё утро пекла, старалась, для тебя, дон Маркос!
- Это не страшно, - он принялся уплетать одну за другой, - я очень рад тебя видеть! Значит, ты сделала всё верно.
- Ещё бы! А ты интриган! Правда, половина постояльцев нашего отеля теперь считают меня сумасшедшей, а в булочной пана Ковальского вообще приняли за путану, но всё же спасибо за свидание! С тобой не соскучишься!
Марк самодовольно улыбнулся, пережёвывая самую восхитительную сдобу Львова, а Оксана продолжила:
- Одного только не пойму, что случилось бы, попадись я консьержу?
- А случилось бы то, что разыскивать тебя пришлось бы мне. Я ему сказал, что уезжаю обратно.
- Я бы всё равно ему не поверила.
- Я знал, просто был уверен, что ты придёшь. Правда, немного раньше, поэтому заказал тебе кофе, - он снова посмотрел в окно. - Великолепный город и очень милые жители, доброжелательные и почтительные, я после вчерашнего вечера, признаться, ожидал другого. Посмотри в окно! От одного горожанина я узнал, что эти скульптуры - фигуры богов греческого пантеона Нептуна, Адониса, Амфитриты и Дианы, – он сделал хвастливое выражение лица. - Как они красивы! Почему в буддизме боги выглядят уродцами по сравнению с ними?
Оксана попросила себе новый кофе и принялась за еду. Марк ожидал ответа. Он внимательно следил за ней, ему нравилось, как она смущается, когда ест.
- Перестань на меня глазеть!
- Не могу перестать глазеть.
- Ну, хорошо, я тебе всё расскажу, только дай закончить мне свой завтрак, я ужасно проголодалась.
- А ты кушай и рассказывай!
- Ну хорошо, вид у них такой, мой дорогой друг, в силу того, что в Древней Греции был широко распространён культ красоты и видоизменялся он, согласно времени, то женственность, то мужественность были в моде. Мужественные женщины могут быть прекрасными. Этому пример Амфитрита и Диана, - она посмотрела в окно, - а бывало и наоборот, женственные мужчины.
Марк поперхнулся кофе.
- Прости, но, по-моему, это уже отклонение от нормы.
- В нашем мире и такое имеет место быть. И это уже не отклонение от нормы, а особенность психики или…
- Ксюша, не продолжай, для меня это не особенность, а аморальность. Хотя не удивлюсь, если и в этом ты узришь нормальную закономерность.
- Или закономерную норму. Дети Каина, так я называю их.
Её взгляд стал серьёзным.
- Мне кажется, что они не имеют права на существование.
- Почему? - её лицо вспыхнуло, - а как насчёт вашего отпущения грехов? Вчера преступил, убил, искалечил, сегодня вдруг осознал и решил изменить весь мир в лучшую сторону, а назавтра, глядишь, в очередь отмаливать грехи записался. И снова в жизнь! Такой, как все! А если, по твоим словам, лишить их права на существование, кто останется?
Она заметно разволновалась, её мысли в миллиардный раз вернули её в прошлое, в самые страшные его закоулки. И она отлично понимала, что к детям Каина, в первую очередь, относится сама. И как не оправдывай себя, а совесть снова станет шёпотом напоминать о том, чего не отмолить.
Марк взял её за руку:
- В тебе нет веры, вот ты и мытаришься.
- Ты же знаешь, что я отрицаю ваше проявление веры, ваше челобитничество и расцеловывание «святых» рук, и вашу католикопротестантскую вседозволенноись, и даже пятикратный намаз. Всё это вы сами придумали, якобы, в угоду Богу, но лишь себе в оправдание. Вам так легче жить, по канонам, по штампам, при этом судить друг друга, убивать, обманывать. Воровать, воевать во имя Бога, бросать детей, стариков на произвол, жить ради одной наживы, только учтите "истинно" верующие, что уши Бога закрыты для вас, его глаза не видят ваших дел, потому что вы все превратились в фарисеев! - она задыхалась от обиды, от ненависти к самой себе.
Марк молчал, в зале искоса начали поглядывать на их столик. Она взяла свою куртку и начала быстро одеваться. Гнев нарастал в ней и готов был вот-вот вырваться наружу.
- Кто-нибудь из здесь сидящих, Марк, знает, каков вообще замысел Бога? Зачем он создал мир? Для чего помазанник пришёл на землю? Или, к примеру, ответьте мне, что вы знаете о ставках, разыгранных на всех нас, живущих здесь, сверху? Молчите? Вы всегда молчите! Потому что марионеткам нечего сказать! Ну, кроме того, что все вокруг аморальные богохульники, не имеющие права на существование!
Окинув всех взглядом, она быстрым шагом вышла на улицу. Проезжавший мимо трамвай медленно доплёл свой состав до остановки на площади, лениво раскрыл дверь и стоял в ожидании пассажиров. Оксана добежала до него, села в вагон и через минуту исчезла за поворотом тесных львовских улиц. Марк остался один. Он видел, как она уезжала, но останавливать её решительно не хотел. Он понял, что что-то страшное случилось в её жизни, чему она вечно ищет оправдание и никак не может найти. Единственное, что он испытывал сейчас - это усталость и сонливость от вчерашней бессонной ночи и раннего подъёма. Расплатившись за кофе и забрав фотоаппарат, он побрёл назад в отель.
Когда она вернулась, за окнами было темно. Марк лежал поперёк кровати и смотрел в потолок. Она сняла верхнюю одежду, задёрнула шторы и села напротив него в кресло.
- Я знаю, ты считаешь меня пуританином, живущим по строгим правилам, установленным моральными нормами общества. Но поставь себя на моё место. Мой сын растёт, задаёт мне разнообразные вопросы, и я не имею права на ошибку в его воспитании. И также я вынужден быть ему примером, без каких-либо отклонений от норм и особенностей психики. Я – первый объект подражания в его жизни.
- Иметь ребёнка, сына – это огромное счастье! Тебе очень повезло, Марк! И ты молодец, что воспитываешь его правильно. Прости меня, я была не права и...
Он перебил её на полуслове:
- Почему у вас с мужем не было детей?
Оксана смутилась от неожиданного вопроса. Немного поразмыслив, ответила:
- Я всегда придерживалась того мнения, что своими проблемами лучше ни с кем не делиться. Самому легче не станет, только переложишь часть груза на другого человека, а потом и ему носись с ним. Это нечестно, по крайней мере, по отношению к тем, кого любишь.
- Не знаю почему, но я чувствую, что ты хочешь рассказать мне это.
- Ты стал мне близким человеком, поэтому…
- Поэтому ты не хочешь сваливать на меня этот груз?
- Да, поэтому.
- Гораздо легче с чужими?
- Гораздо.
- Сегодня в кафе ты что-то вспомнила. Что-то очень важное. Я хочу знать, что?
Оксана поняла, что он не отступится и ей придётся объясниться.
- Хорошо Марк, будь по-твоему, - она глубоко вдохнула. - Очень давно, когда я была юной и безрассудной, мне казалось, что жизнь бесконечно долга, что многое нужно попробовать и многое можно успеть, что дети, когда тебе едва за двадцать, это совсем не твоё. В общем, я была из разряда тех девиц, которые не ставили материнство на первое место. Обязательным было всё: любовь, деньги, успех, карьера, поездки за границу, тряпки, а уж потом, когда станет едва за тридцать, тогда впору будет подумать о подгузниках и прочей детской дребедени. Таким же, как и я, был и мой супруг. Нам просто было хорошо вдвоём. Дни и ночи мы не расставались, проводили вместе, наслаждаясь друг другом, но через какое-то время у нас случилась, так сказать, незапланированная ситуация. Я тогда не хотела даже думать о том, чтобы рожать ребёнка, да и муж на этом особо не настаивал. Мы грезили о другом. Я мечтала стать неподражаемой танцовщицей, а он – великим гонщиком! – в её голосе послышалась издёвка. - В общем, решение было принято единогласно в пользу свободной, ничем и никем не обременённой жизни. Детей мы отложили на потом. На приёме доктор мне рассказал, что под общим наркозом будет произведено выскабливание плода металлическими кюретками. Длится эта микрооперация недолго, около двадцати минут и уже через несколько часов я смогу вернуться домой. Вот так всё легко и просто и меня это вполне устроило, тем более, что токсикоз начинал изрядно раздражать и портить жизнь. Осмотрев меня уже в стационаре и установив срок беременности шесть семь недель, операционный врач, как сейчас её помню, Татьяна Борисовна, в больших очках, с мужским прокуренным голосом и химической завивкой, начала уговаривать меня не делать аборт хирургическим методом, а просто принять гормональные таблетки, от которых случится самопроизвольный выкидыш. Уверяла, что это более щадящий метод для женского организма и последствия минимальные и, таки, уговорила. Не хотела, по-видимому, возиться со мной на таком маленьком сроке. Когда я приняла первую дозу препарата, беспощадно разрушающее жёлтое тело, во мне погиб мой ребёнок. Мой живот перестал пульсировать, как раньше, - слёзы проступили на глазах Оксаны, она повысила голос и, задыхаясь, продолжила, - прости, Марк, я не так выразилась, не препарат убил, а я собственноручно это сделала, ещё два дня я ходила, не подозревая о том, что во мне угасла, не успев начаться, новая жизнь. Затем мне снова выдали очередные пилюли, и я приняла следующую убийственную дозу. От них через несколько часов ужасно заболел низ живота, а потом открылось кровотечение. Огромными кусками из меня выходили тёмные кровавые сгустки, медсёстры, то и дело, выдавали новые марли и вату на подмену. Мне было страшно и очень больно. Закрывшись от всех в кабинке больничного туалета, чтобы в очередной раз сменить бельё, я заметила, что вместе со сгустком вышел маленький эмбрион. Увиденное меня поразило. Это было крошечное, всего пару сантиметров, тельце…с ручками, ножками, глазками, - Оксана запнулась, - это был мой ребёнок, Марк! Перепуганная до смерти, я завернула его в марлю и выбросила в мусорное ведро, прямо в той кабинке… А потом, потом я встретила в коридоре своего доктора. Она весело осведомилась, как мои дела. Я рассказала ей всё, что только что произошло, а она обняла меня и поздравила, представляешь? Поздравила!!! Это так ужасно, Марк! Затем мне дали пару часов на отдых. Знаешь, я лежала тогда одна в палате, смотрела в пустоту и осознавала то, что первый раз в жизни не хочу возвращаться домой, что хочу умереть прямо здесь и сейчас. Животное так не поступает со своим детёнышем, как я! Тогда во мне погибло всё! Я начала просить Бога о смерти, я заклинала его уничтожить меня, но он ничего не сделал. Он просто оставил меня саму с собой наедине, и это самое страшное! Он не услышал меня, потому что к таким, как я, он глух и это была моя последняя в жизни молитва. Потом каждый раз, когда я пыталась с ним заговорить, я вспоминала кабинку с мусорным ведром, поздравление врача и не могла даже думать об этом. Я чувствовала себя предателем, Каиновым отпрыском, - она замолчала.
- Я теперь многое понял. Потом ты искала Бога. Долго и упорно, но так и не смогла найти. В тот день, в больнице ты отказалась от него, ведь так?
- Да. Всю жизнь меня учили любить Его! А Он меня не остановил! А потом вовсе оставил.
- Потом ты искала доказательства того, что его нет. И, по-моему, даже нашла. Теперь я понимаю, откуда всё это в твоей голове. Тогда, после выставки ты спорила со мной, помнишь? Оксана, это ты предала и отступилась от Него!
- Да, Марк, это я… Вот теперь мне едва за тридцать, минимальные последствия того случая стали наказанием всей моей жизни. У меня хорошая работа, я была много раз за границей, много добилась, многое видела, но я не могу иметь самого главного.
Они оба замолчали. Оксана первый раз за много лет выговорилась и была готова принять любую его реакцию; осуждал ли он, обвинял или сочувствовал, любое его решение было правильным для неё. А он думал только об одном, о детях Каина. О том, что очень важно научиться прощать другого человека несмотря ни на что и уметь ценить только настоящее, каким бы оно ни было, грустным и пасмурным или, наоборот, светлым и ясным, но, самое главное, неповторимым. Таким он был, этот человек. Таким он стал, так же, как и она, прошедшим через душевные терзания, угрызения совести и адские боли потерь, но всё же выжившим, не очерствевшим, не изуродованным суровой действительностью.
- Иди ко мне, - тихо позвал он. Крепко прижав её к себе, добавил, - не уходи больше никогда, ведь ты не знаешь, когда вернёшься, может быть через мгновение, а может быть никогда, - и про себя добавил, - как это однажды сделала Аника…
Продолжение следует ...