Старик Камаров недавно был молодым. Успел закончить сложный факультет – радиофак, жениться два раза и родить сына Паню (Панкрата), который тоже успел закончить радиофак. Я познакомилась с Саней, так раньше звали Камарова, когда он был весёлым, в меру пьющим и удачно разведённым мужчиной средних лет с приятными перспективами. Саня умел лихо щёлкать зажигалкой, иронично улыбаться в ответ на плохие шутки, рисовать весёлых мышат на сигаретных пачках и небрежно накидывать на плечи замшевый пиджак. После некоторых событий его понизили в должности, и он приобрёл ореол мученика, что в женском коллективе ценится. Словом, умный, честный, неженатый.
За ним ходили толпами. Первой в верхнем ряду шагала моя сестра (двоюродная). Она к тому времени решительно бросила университет (матмех), была бита матерью и устроена на временную работу («Всё равно пойдёшь учиться!»), где и встретила Камарова. Влюбилась сразу и прочно. Звала его только по фамилии, часто плакала на кухне скудными слезами. «Зачем я ему, дурында такая?» Ольга работала сутками, я в первую смену в школе, поэтому мы могли встречаться днём, когда родители на работе. Она, мучаясь от напора неразделённой любви, постоянно пекла кексы и шарлотки. Мы всё быстро и грустно съедали, обсудив предварительно её невесёлые перспективы в конкурентной борьбе. Так прошла тёмная зима.
Наступила весна и я решилась – пойду знакомиться с Камаровым. Он сидел в лаборантской в зелёной рубахе с петухами, похожий на попугая. У меня зарябило в глазах, а Ольга быстро сказала: «Познакомьтесь, Александр Евгеньевич, это моя сестра. Двоюродная». Я перебила: «Просто сестра» - и протянула руку. Камаров улыбнулся: «Ну здравствуй, сестра». Ольга убежала, а я пошла в наступление, включив суровые учительские интонации «Понимаете, она совсем ребёнок, а вот мучается, страдает, плохо ест. Она любит вас, как Ольга Ларина». Камаров слушал внимательно, потом неожиданно сказал: «Я понял – женюсь! Меня любят, как в пушкинском романе, женюсь!» Я засмеялась: «Молодец, пять!» оявилась Ольга. «Александр Евгеньевич хочет жениться». Она удивлённо уставилась: «На тебе что-ли?» - «Нет, на тебе, дурынде!» Сестра заревела, а мы с Камаровым стали её утешать.
Потом случилась свадьба с воздушными шарами, потом родился щекастый Паня, потом Камаров открыл свой фотосалон, потом фотографии сделались не нужны, и Камаров взялся рисовать картины маслом. Познакомился с художниками, засел в мастерских, потом Паня закончил радиофак и стал преподавать, потом Ольга встретила другого Камарова «Влюбилась сразу и прочно». Потом наш Камаров стал стариком – лысым, худым и весёлым, а на его картинах появились, наконец, знакомые мышата.