За два года, что мы не виделись с папой произошло много в моей жизни.
Мы часто сорились с Володей. Точнее сорилась я.
С Володей вообще сориться сложно. Он не отвечает. Молчит.
Или просит прощение, обещает. Но, все продолжается по-старому.
Просто пойти за хлебом в магазин было нельзя. Ему, всегда кто-то встречался. И обязательно у кого-то что-то случалось. Купили, родили, построили.
Все это требовало обмывания. Постоянное состояние под градусом.
При этом очень хороший и добрый человек.
Все помогал по дому.
Любая его задержка вызывала панические атаки.
Как жить с человеком, от которого всегда несет перегаром.
Мои нервы не выдержали, я ушла к маме.
Только мама с порога заявила, что я отрезанный ломать. Она меня не приняла. Я вернулась.
А тут еще оказалось, что я беременная. На нервной почве, на большом сроке мы потеряли девочку.
Чувствовала себя в какой-то мышеловке.
Так и жили. Сорились, мирились. Обещал и не держал слово. Мы жили в довольно сложных бытовых условиях.
Вагончики, такая была на КамАЗе форма жилья. Целые поселки из бытовок. Общая котельная для обогрева. Воду носили с колонки. Готовили на электроплитах.
Сейчас, вспоминаю и не понимаю, как смогла все это выстоять. Стирка, помыть полы. Выкупать сына. Сколько воды я переносила.
Были молоды и казалось, что все как-то решиться.
Новая беременность поставила меня в тупик. Отношения совсем плохие. Что делать?
Сказала Володе, сорились, ругались. Подумала , что может сделать аборт.
Володя сказал, что да лучше сделать аборт.
И я пошла. Сдала все анализы.
Это был жуткий конвейер – прерывание беременности.
Нас распределяли по комнатам. Потом заходила медсестра и объявляла, что очередь нашей палаты.
Мы садились в темном коридоре на стулья вдоль стены и в холодном оцепенении ждали своей очереди.
Из операционной доносились стоны и плач. Выползали женщины белые как полотно и ковыляли к своим кроватям плакать и отлеживаться.
Меня бил озноб так, что стучали зубы.
Впереди было еще 2 человека, когда я встала и ушла.
Я помню, как ехала домой. Был декабрь. Жутко холодно. Я заледенела внутри и снаружи.
Вернулась домой и легла спасть.
Мы как-то мирно дожили до родов.
Рожала в огромном роддоме. На стройку века съехалось огромное количество молодежи. Все они влюблялись и бешено размножались.
Врачи были взапаре . Меня прозевали и я родила дочь сама в палате.
Врачи сбежались, когда все палата кричала в истерике. А, мой ребенок то же объявил миру криком о своем появлении.
Вокруг бегали и суетились. Я успела спросить медсестру- Кто ?
Она мне ответила на бегу- ДОЧЬ.
Я заплакала.
Потом девочку принесли уже завернутую в белую пеленку. Такой маленький белый сверток.
Серьезная мордашка и черные бровки домиком.
Врач(мужчина) посмеялся, что чернобровую казачку родила.
Да, ответила я – АНТОНИНА.
Уже потом мне попалось, что имя Антон, Антонина переводят еще как «данный взамен».
Антонина, это имя выбрали в память о дедушке Володи- Антон Антоновиче. Он воспитал Володю.
Могу с уверенностью теперь сказать, что ребеночек, даже на ранней стадии развития все понимает и чувствует.
Думаю, что Тося пережила сильнейший шок, когда я сидела в очереди, чтобы убить ее.
Она сильно болела. От детского диатеза, почти с первых дней жизни до аллергического бронхита. Который потом перешел в астму. А, диатез в экзему.
Она переболела всеми детским болезнями. Врачи были уверены, что не жилец. Аллергия была на все. Приступы удушья были постоянными.
Тося отличалась невероятным терпением и переносимостью боли.
Она никогда не плакала. Совсем не плакала.
Синела от удушья и не плакала.
Так продолжалось три года. Пока к нам на участок не пришла новый детский врач. Она дала нам адрес профессора Евсеева.
Отправились мы с Тосей в Москву.
Продолжение следует..