Прошло много часов, много томительных часов, прежде чем Марк начал приходить в себя. С трудом подняв веки, он ощутил яркий режущий свет и колющую боль в глазах. Щурясь и привыкая к нему, он медленно и тяжело моргал. Расплывчатая картинка понемногу начинала принимать ясные очертания. Через какое-то время вырисовались силуэты больших неоновых ламп, показавшихся ему безобразными на фоне высокого, холодного потолка.
Не давала покоя сухость во рту. Глубоко вдыхая воздух и не испытывая облегчения от мучительной жажды, он снова закрыл глаза. Темнота и утомлённость повлекли за собой сон. Чувства, пережитые в нём, остались в его памяти до конца жизни, а ощущение того, что он пригрезился ему наяву, навсегда отпечаталось в сознании.
В нём Марк видел, как огромные бледно розовые барханы резинового песка на фоне мягкого бежевого неба окружили его со всех сторон. И не было им начала и конца. Он стоял, как зачарованный, и любовался палитрой фантастически нежной пастели, захлестнувшей собой всё свободное пространство. Глубокие тона её переходили в более светлые, светлые в полупрозрачные, еле заметные, а дальше совсем размывались. Затем снова окрашивались, приобретая новые и новые колеры. Тишина… Такая безумная тишина, лишь изредка нарушаемая какими-то далёкими, едва уловимыми, металлическими звуками хирургических инструментов. Вот небо на глазах изменило свой беж на лёгкий апельсиновый оттенок, а гуттаперчевые барханы обратились в жилистые обескровленные мышцы. Их толстые канаты волокон длинными волнами опутали всю видимую поверхность. Марк заплутал в их бесконечных лабиринтах, то взбираясь на вершины гребней, то стремительно соскальзывая с них вниз. Ощущение лёгкости, тепла и эйфории приносили ему безмятежность… И вот всё в одночасье исчезло, растаяло, провалилось куда-то в пучину и он очутился на горной вершине, вокруг которой расстилались бескрайние девственные снежные пустыни, смыкающие собою в кольцо горизонт. Лёгкие порывы мягкого, слегка прохладного ветра, обдували тело, но он совсем не ощущал холода. Восторгаясь миллионной россыпью белоснежных бриллиантов, искрящихся на солнце лазурными и лилейными огоньками, он вдыхал полной грудью вихри свободы, ощущая восхищённое упоение, близкое к экстазу. «Спасибо тебе, Господи! – вырвалась из его груди глубокая благодарность и эхом понеслась над нескончаемыми просторами, - Ты поистине великий!» Слёзы радости заблестели на глазах. Он упал на колени и разрыдался от того, что переживал в душе. «Поистине… поистине великий…», - подхватил его слова лёгкий женский отголосок, до боли знакомый и родной. Он поднял лицо и увидел перед собой Анику. Да, несомненно, это была она! Облачённая в длинную одежду, она стояла перед ним. Марк робко поднялся с колен. Смешанные чувства овладели его сердцем. Ах, как долго он не видел её! Как бесконечно долга была их разлука! Как он мечтал хотя бы ещё раз заглянуть в её глаза! И вот она стояла перед ним. Такая же юная, такая же необыкновенно милая, как всегда. Каждая чёрточка её родного лица, каждая веснушка, каждая ямочка были так знакомы ему. Как всё-таки мучительно долго они не виделись! Целую жизнь, целую вечность… А сейчас будто и вовсе не было между ними той разлуки, длиною в двенадцать с лишним лет. Будто стёрлась она, растворилась, будто виделись в последний раз только вчера. Она подошла ближе, протянула руку и стёрла с его лица слёзы. Марк прижал её ладонь к своей щеке. Всматриваясь в карие глаза, ему о многом хотелось её спросить и ещё о большем рассказать, но он никак не решался. Так красива была она, так близка. Казалось, он ощущал её всю на каком-то уровне не плотской, а чувственной энергии. «Я никогда не забуду тебя» - улыбаясь, прошептала она. Он обнял её и сильно прижал к себе: «Не уходи, Аника!» Ветер игриво трепал её пшеничные волосы, а в задумчивых глазах проступила грусть…
И снова тот же прямоугольный потолок, мягкое напряжение приборов, наставленных всюду, невыносимый запах больницы и ноющая боль во всём теле. Ненавистное пробуждение и горькое осознание действительности выжигали его изнутри. Это был всего лишь сон! Только что виденные картины, обрывки фраз, переживаний замелькали перед глазами. Внезапно родившееся желание забилось в нём. Столкнувшись с прошлым, у которого нет будущего, Марку дико захотелось умереть. Если бы сейчас перед ним стал выбор: остаться здесь или вернуться на вершину к ней, он безоговорочно бы выбрал второе. Смерть тоже может быть прекрасной, особенно когда застигает тебя врасплох, когда ожидаемая после неё радость и умиротворение, перевешивают суетную пустопорожность действительной реальности. Смерть… и только в ней спасение! Ощущение чьёго-то присутствия оторвало его от мрачных мыслей. Приложив немалые усилия, он повернул свинцом налитую голову в сторону потускневшего вечернего окна.
Она сидела в углу палаты на небольшом больничном диванчике, обхватив руками поджатые к груди колени. Её припухшие веки были опущены, а губы медленно двигались, что-то нашёптывая. Марк сразу понял, что она молилась, молилась жарко и отчаянно, и он даже догадался, о чём так горячо и неистово она просила Всевышнего. Мысли о смерти вытеснило новое желание. Пытаясь окликнуть её, он напряг все мышцы своего тела, но не смог вымолвить и звука. Тогда он просто улыбнулся, вернее сказать, физически ему не удалось этого сделать, но он улыбнулся про себя, душой, как-то, но он точно почувствовал, что сделал это.
- Марк! – вырвалось из её груди. Сорвавшись с места, Оксана упала у его кровати, - живой!
Слёзы радости потекли по бледным щекам и закапали на его обездвиженную руку. Она целовала её, смеясь и плача одновременно.
- Ксюша, - сухо и протяжно выговорил Марк, - Он существует…
Оксана перестала всхлипывать. Она поняла, о ком заговорил Марк. О том, кому мгновение назад она изливала свою душу и просила о помощи, о том, от которого сама отступилась однажды, о том единственном, на которого уповают в горе и о котором забывают в радости, о Боге!
- Конечно, существует, милый, это я – дура!
- Вера в чудеса…помнишь? - он улыбнулся, теперь ему удалось это сделать.
Стараясь больше не беспокоить его, она потихоньку вышла из палаты. Нужно было разыскать медсестру и распорядиться сделать укол обезболивающего. Радость переполняла её сердце. После стольких часов переживания и нервного напряжения, Оксана чувствовала себя обессиленной, но счастливой. Проходя по коридору, она случайно натолкнулась на Евгения, он только что вышел из ординаторской и направлялся к Марку. Увидев его, Оксана весело пролепетала:
- Здравствуйте, Женя! Он узнал меня! Мы даже немного поговорили!
- Вот видите, я же обещал Вам, что всё будет хорошо! Операция прошла довольно успешно, я сейчас разговаривал с вашим лечащим доктором. Ну а реабилитация, она во многом теперь будет зависеть от Вас. И дай Бог, всё встанет на круги своя!
- Дай Бог! – повторила она.
Он отвёл её в сторонку и вынул из кармана небольшой бумажный конверт:
- Мы с ребятами решили, что лишние деньги не помешают. Возьмите, пожалуйста, Аксюша, и даже не думайте отказываться. Это по-дружески, от чистого сердца.
Он вложил его в руку Оксаны и слегка зажал своею. Глядя на конверт, она задумчиво улыбнулась, толи тому, что так ласково и необычно её ещё не называли, толи тому, что накануне уже раздобыла денег, обменяв их на свою душу маленькому «дьяволу».
- Спасибо, Женя! Поблагодарите от меня Валентина и Володю. Вы очень нам помогли!
- Ну что Вы, это долг чести каждого мужчины! – повёл плечами Евгений.
Этот небольшой и подвижный человек симпатизировал ей. Его манера говорения притягивала своей необычайностью: ритмом, интонацией, тоном, всем речевым потоком. Можно было подумать, что прежде чем что-то сказать, он тщательно взвешивал и обдумывал все последствия, которые могли возыметь на оппонента его слова. И обдумывал он это так молниеносно, что всё свежесказанное выглядело обмозгованным и упорядоченным его гениальным умом, как будто ещё сто лет назад. Профессия, несомненно, накладывает на нас свои отпечатки. Наверное, таким и должен быть каждый доктор: осторожным, проницательным, гуманным, отзывчивым и просто хорошим человеком.
- Каждого, но не всех…
- Да-да, всех, но не каждого, - лаконично закончил фразу Евгений. – Пойду, проведаю нашего больного, с Вашего, разумеется, позволения.
И он молодецки зашагал по коридору. Даже находясь в отпуске вдалеке от работы, он не забывал о своём важном предназначении.
Теперь у Марка была лучшая палата в клинике, и Оксана могла в любое время находиться рядом с ним. Две нанятые медсестры помогали ей в уходе за больным, дежурили и днём, и ночью у его постели, а сестра-хозяйка похлопотала насчёт питания. И Марк пошёл на поправку. С каждым днём ему становилось лучше. Не прошло и недели, как его память полностью восстановилась, отёчные синяки от ушибов стали менее заметны, а рентгеновские снимки показывали, что титановые пластины хорошо прижились на его голени.
Оксана переехала из лыжного домика поближе к больнице и уходила от Марка только на ночь, а он тосковал и с нетерпением ждал их встречи утром. Так протекали его долгие, монотонные дни, иногда разнообразящиеся посещением приятелей и звонками домой. Но не только для него уныло тянулось время и для неё тоже. Оксана принесла в больницу Марку ноутбук и связала его с внешним миром. И он стал отвлекать себя работой, редактируя фотографии и подготавливая материал с горнолыжки для сдачи в редакцию. А себе она купила несколько тетрадей и в часы, когда он дремал, работал или выполнял процедуры, что-то старательно записывала в них. Первое время Марк не обращал на это внимания, но потом заинтересовался и теперь сгорал от желания узнать, что она такое себе надумала.
- Что ты там всё время пишешь? Дай-ка почитать!
- Ничего особенного, пусть тебя это не тревожит, - легко отшучивалась она.
- Тогда попробую угадать. Это связано с работой?
- Нет, Марк, совсем не связано.
- Мемуары писать тебе ещё рано, - продолжил свои размышления он, - а может это дневник наблюдений? А? За мной, например.
Она рассмеялась:
- Тоже мне Шариков нашёлся! Живи спокойно, может быть, когда-нибудь и покажу!
- А-а-а, я понял! Ты, наконец, решилась на это. Написать что-то для нерождённых потомков?
Оксана смутилась. Дальше продолжать этот разговор у неё не было желания. Она отложила тетрадь и глубоко вздохнула:
- Утром звонила в деканат. После новогодних праздников мне нужно быть в институте, и так я загулялась, теперь останусь без летнего отпуска. Доктор говорит, что тебе нужен покой ещё недель шесть.
- Но это невозможно! – возмутился Марк. - Мои дела в Испании в плачевном состоянии. На работе я нужен здоровым, на обеих ногах и как можно скорее!
- Марк, как ты себе это представляешь? - запротестовала она.
- Я не знаю. Я ещё не думал об этом - он с презрением посмотрел на свою ногу. - Ненавижу её, будь она не ладна! И потом, мне нужно вернуть тебе кучу денег! Ты думаешь, я не понимаю, что операция и палата, в которой обслуживание лучше гостиничного стоила тебе целого состояния?
Они оба замолчали, каждый задумался о своём. Оксана уже не раз обдумывала, что их ждёт дальше. Ещё пару недель можно было побыть здесь, а дальше? Она могла бы предложить ему продолжить лечение в Киеве до тех пор, сколько того потребуется. И жить бы он мог у неё. Она уже даже представляла себе, как будет возвращаться с работы в квартиру, заполненную его теплом… Но не этого хотел он сам. Дав ему немного времени, чтобы остыть, она продолжила разговор:
- Я тебе в долг не давала, и забирать назад ничего не буду. Тем более, что часть расходов взяли на себя твои приятели. Но одно я тебе обещаю точно, что через неделю ты будешь в Барселоне. Я прошу тебя, ещё неделю побудь под наблюдением доктора в этой клинике!
Он не стал возражать. Её тон не допускал этого. Решив немного разрядить обстановку, он уже мягче добавил:
- Спасибо… Мне действительно очень нужно вернуться домой…
- Кстати о доме, твои друзья сегодня на рассвете уехали, обещали не пропадать. Хорошие они, ребята.
- Хорошие, но опасные!
- Почему же?
- Потому, что свободные!
- Ты тоже свободен.
- Нет, я с тобой, - он протянул ей руку.
- Это ревность?
- Наверно, - нехотя согласился он.
- Это плохое чувство, Марк, медленно и уверенно выедающее тебя маленькой кофейной ложечкой изнутри, - многозначительно заметила Ксюша.
- Вижу тебе оно тоже знакомо, – улыбнулся он.
Она вздохнула, подала ему свою ладонь и ничего не ответила.
- Мы с тобой друзья по несчастью. Так что, снова вдвоём?
- Вдвоём! – согласилась Оксана.
С этого момента она начала обратный отсчёт дням. Организовать поездку всегда непросто, особенно если в путь собирается человек, практически не способный на самостоятельное передвижение. Поэтому первым делом, она приобрела Марку костыли, и они вместе принялись их осваивать. Шаг за шагом, понемногу, через боль, но он начал передвигаться. Потом Оксана задумалась о том, как им лучше добраться до львовского аэропорта, дорога ведь была неблизкой. Пришлось обратиться за помощью в службу, организовывающую на специально оборудованном автомобиле перевозку людей с ограниченными возможностями. Ну и самое главное, ей предстоял разговор с лечащим доктором, который она, естественно, отложила на потом. Так ещё одна неделя прошла в больничных стенах. Та неделя, о которой просила Марка Оксана.
- Категорически нет, нет, нет и ещё раз нет! Я не могу отпустить больного в таком состоянии, он едва держится на ногах, в прямом смысле этого слова! Вы меня под монастырь хотите подвести? – кипятился, сидя в своём кресле, маленький седовласый доктор.
Оксану с ним разделял небольшой письменный стол. Чудаковатый старик продолжал гнуть свою линию:
- Я отвечаю Вам отказом!
- Хорошо, Эдуард Захарович, что ему нужно, чтобы благополучно добраться домой? – она перефразировала свой ранее поставленный вопрос, делая особый акцент на слове «что».
- Покой ему нужен, наблюдение, терапия и уход! Вот что ему нужно!
- Я понимаю, но по-другому нельзя... Билеты уже куплены.
Доктор поморщился. Она боялась посмотреть на него, поэтому сидела с опущенными глазами и следила за его отражением на лакированной поверхности стола. Скрестив на груди руки, он тяжело повернул себя в винтовом кресле к окну. Великолепный вид открывался из его кабинета: заснеженные вершины гор, леса, невинное небо… Казалось, что сейчас он совсем не замечает всей этой непорочной красоты, а смотрит сквозь неё, погрузившись в свои собственные мысли. Через какое-то время, прервав самого себя на затянувшихся размышлениях, он обстоятельно задал вопрос:
- Что невролог говорит?
- Говорит, что общее состояние удовлетворительное. Необходимо только соблюдение лечебной диеты и выполнение дыхательных упражнений, никаких физических нагрузок в течение месяца, ну и наблюдение у невролога по месту год-полтора.
Эдуард Захарович недовольно причмокнул бледными тонкими губами:
- Добро не даю, так и знайте! – он выдержал значительную паузу, затем не менее серьёзным тоном продолжил, - до отъезда обязательное соблюдение режима, строгое прохождение всех физиопроцедур: интерференционных токов, УВЧ. Обезболивающее в дорогу я сейчас выпишу. За сутки до вылета наложим гипс, рекомендации напишу позже и снимки отдам, оформим вам самовольный уход вместо выписки. Пусть в Испании разбираются, что с ним дальше делать! – и звонко ударил ладонями по столу. Оксана вздрогнула.
- Спасибо, Эдуард Захарович! – пролепетала она.
- Не стоит, - отрезал старик и махнул на неё рукой.
Выйдя из кабинета, Оксана с облегчением выдохнула. Бывают же такие люди, способные отжать из тебя сок за пять минут! Именно так она почувствовала себя после разговора с этим человеком, выдавленным лимоном, не иначе…
Опираясь на костыли, Марк силился обнять её. Среди десятков людей, снующих туда-сюда по терминалу аэропорта, их было только двое. В разные стороны разойдутся сегодня их пути. Оксана тревожно молчала. Она переживала за его нелёгкую дорогу и знала, что он держится из последних сил, что ему больно и тяжело стоять рядом с ней. Накануне они договорились, что расстанутся легко, без слёз, без обид и обещаний, как будто разлучатся на пару дней, через которые снова встретятся и всё будет, как прежде.
- Не понимаю, почему ты не захотела полететь со мной? Да-да, случай неподходящий, всему виной моя травма, но я сделал бы всё, чтобы тебе не было скучно со мной в Испании.
- Нет, Марк, не кори себя, не ты виной моему отказу. Есть дела, которые нужно привести в порядок. Неотложные дела в Киеве, как и у тебя в Барселоне. Да и Новый год – семейный праздник! Проведи его со своими близкими!
- А ты? Подумай хорошенько! У тебя ещё есть время.
- Я уже всё обдумала. Мы обязательно встретимся. Ведь, правда? – Она заглянула в его малахитовые глаза.
- Конечно, милая, ты стала мне родным человеком. Я не хочу без тебя. Ничего не хочу. Как только смогу, я сразу прилечу к тебе. Ты главное жди…
Глубоко вздохнув, она прижалась к нему ещё сильнее, слова из знакомой баллады пришли на ум:
- За расставаньем будет встреча…
Снова молчание и суетливый гомон пассажиров. Погода за бортом тоже, как назло, мерзкая. Печальный закат в старом городе, их тревожное прощание и мысли такие же тревожные в красном, золотом и зелёном обилии предпраздничной новогодней мишуры.
- Держи, это леденцы от укачивания, они хорошо помогают перенести полёт, - предложил он Оксане и достал маленький пакетик с какими-то, похожими на битые стёклышки, конфетками.
Попробовав одну, она ощутила приятную прохладную свежесть.
- О, мне знаком этот вкус! – Оксана задумалась, силясь что-то припомнить, - но откуда? - отголоском из прошлого отозвалась мята с ванилью, но из какого именно его уголка, на ум никак не приходило.
- Не знаю, я купил их в Испании в какой-то аптеке…
Объявили регистрацию на самолёт. Она отпустила его из своих объятий.
- Ксюша, я так и не поблагодарил тебя! Родная, спасибо тебе, за всё! Я так счастлив, что встретил тебя. Люблю! Слышишь? Люблю! Мы обязательно встретимся, обещаю. Нужно только немного подождать, я не могу больше обременять тебя собой. Спасибо тебе, спасибо, спасибо…
Он целовал её руки, губы, обнимал сильно и крепко, вдыхал запах её волос, стараясь запомнить его, увезти с собой, что-то говорить ещё было излишне. Также без слов он повернулся и медленно захромал к регистрационной стойке. Оксана смотрела ему вслед и стирала с лица слёзы. Сдержать обещание не удалось, в этом она проиграла. Пару раз он обернулся, а затем совсем скрылся из вида. Что сейчас творилось в её душе, ни один мастер слова не смог бы описать. Она болезненно сжималась, спирала дыхание, била в виски, отчаянно кричала и рвалась наружу. Душа! Никто не знает, где она находится, но всякий знает, как она болит!
Собрав свои вещи, она не спеша поплелась в свой терминал. До вылета её самолёта оставалось меньше трёх часов. Внезапная догадка остановила её на полпути. Оксана вспомнила, откуда ей был знаком ванильно-мятный привкус. Да-да, память удивительная штука! Она способна на такое дико огромное запоминание запахов, оттенков, цветов, звуков, лиц, названий, ощущений, эмоций, прикосновений! Всего невозможно перечесть! Впервые она ощутила этот привкус тогда, в день концерта, когда стояла перед зеркалом и жалела себя. Когда внезапное ощущение чужого присутствия спугнуло её, и она устрашилась того, что крик её души мог быть кем-то подслушан... В тоже утро прилетел и он в Киев… Леденцы от укачивания… Купил в Испании в какой-то аптеке… Она присела на свободное место и задумалась: «А может быть Шанта была права? Может и в правду есть способность, как же она говорила? Способность видеть и чувствовать невидимое, пагубная способность. Но как это всё связать?» Оксана мысленно вернулась в то злосчастное утро. «Может я сама загадала его себе в порыве отчаянья? А может быть смогла почувствовать родную душу, ведь у каждого она есть. Да-да! Мы настолько приблизились друг к другу, что я смогла это ощутить! Несомненно, мы должны были встретиться, это было предопределено и не случайно. Наши линии в каком-то месте пересеклись, и моё тело отреагировало на это так необыкновенно! Теперь всё понятно!» Оксана обрадовалась своему открытию. Клубок, так сложно запутанный, открыл ей свой конец, и она смогла ухватиться за его ниточку и начать потихоньку распутывать. «Но кто был тогда в комнате вместе со мной? Кто мог подслушать мои слова? Слова, а не мысли, о-о-о…» - она ужаснулась. Ещё в детстве брат рассказывал ей, что мысли человека слышимы Богом, а не нечистым, ему не дано этого, а вот слова… Она отчётливо помнила, что сказала тогда какую-то неосторожную фразу вслух! И это был ни кто иной, как он! Бесспорно, он! Дьявол, Сатана, Мефистофель, Вельзевул, Люцифер в одном лице! Это его рук дело, это он и его прислужники сводят её с ума, но зачем? Зачем она ему нужна? Как понять то, что он является ей? Ей стало ясно, что за безобразная старуха преследует её. Она была одной из них! Когда случилась авария на дороге к выставочному центру, она была там. «Она хотела, чтобы я увидела ту несчастную девушку, - рассуждала про себя Оксана, - но для чего? Может, чтобы указать мне мой собственный конец? Шанта тоже говорила о ней: «Остерегайся старухи, она всегда рядом ходит… не поддавайся на её уговоры… любит вас беглецов, за силу вашу и хитрость…». Беглецов!? Шанта упоминала о цыганской душе, якобы душа у меня цыганская. А разве так может быть? Тогда где моя? Я ведь не цыганка! И почему мы похожи с Эйш, как две капли воды?» Так она постепенно приходила к пониманию всего происходящего: «Похожи мы, потому, что… я уже не я, это чужая душа изменила меня, я превратилась в мертворождённого близнеца, я стала Донкой с головы до пят, только цвет глаз остался родным. Теперь всё ясно! Не я ему нужна, а тот, который пустил во мне корни. И они не оставят меня в покое, пока не добьются желаемого, пока не выманят его…» Взявшись руками за голову, Оксана с ужасом осознавала, что попала в какую-то нереальную историю. Что в жизни так не бывает, в жизни всё намного проще, без устрашающих чудес. «Господи, за что мне всё это? Почему он выбрал меня? Почему я не могу, как все, жить спокойно и не бояться?».
- Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её, – пролетел над ней чей-то протяжный лестный голос.
- Простите, что? – она подняла голову и непонимающим взглядом посмотрела на человека, выросшего перед ней из ниоткуда.
- Я спрашиваю, Вам нехорошо? – довольно учтиво осведомился он.
Молодой темноглазый парень в рыжих ботинках, на вид двадцати-двадцатипяти лет, стильно одетый и также стильно подстриженный стоял напротив её кресла и улыбался.
- Нет-нет, спасибо, со мной всё в порядке, мне просто послышалось, что Вы говорили что-то о царствах?
- Не послы…
Его слова перебил диспетчер, объявляя регистрацию на рейс «Львов-Киев». Оксана быстро поднялась и взяла свои сумки.
Около таможенной стойки она оглянулась, парень стоял на прежнем месте, улыбался ей и покачивал, как будто провожая, рукой. «Странно», - подумала Оксана, подавая сотруднику свой паспорт. Когда она через пару минут снова оглянулась, то от молодого человека и след простыл. Сказанные им слова, как будто прожгли её сознание. Она наскоро записала их на оборотной стороне своего билета.
В бориспольском аэропорту её встречали Лина с сыном.
- Ксюха! – с криком радости Лина сорвалась с места и чуть не повалила на пол свою подругу, - наконец-то ты вернулась!
- Я тоже безумно скучала!
Оксана принялась обнимать и целовать обоих.
- Почему не сказали, что приедете?
- Хотели сделать сюрприз! Ты написала, что прилетаешь сегодня в 19:30, правда мы уже два часа здесь околачиваемся.
- Да, рейс немного задержали из-за непогоды: то дождь, то снег, то туман, то буран! - она взяла на руки мальчугана, - ну что, Ёжик, давай купим огромный торт и поедем домой его лопать?
- Давай! – радостно захлопал в ладоши парнишка.
- Как же мне вас не хватало, молодцы, что приехали! Вы на машине?
- Конечно! Ты же с вещами, а носильщика в нашей семье, как известно, нет. Да и в твоей тоже.
По дороге Оксана вкратце рассказала всю свою историю подруге, утаив лишь свои сумасбродные выводы о том, что называют аномальным и выходящим за рамки разумного, иначе рисковала немедленно и безапелляционно быть зачисленной в ряды сумасшедших или, по меньшей мере, тихих шизофреников.
- Машину жалко! – выслушав её, с сожалением заключила Лина.
- Я не могла поступить иначе, - оправдалась Оксана.
О Марке Лина практически ничего не знала, и, сказать по правде, пикантные подробности Оксаниного рассказа во многом порадовали её. Поэтому заезжать девушкам пришлось не только в кондитерский магазин, но ещё и аптеку.
Домой вернулись с большим опозданием. Оксана провернула ключ и отворила дверь. Все втроём вошли в квартиру.
- Как хорошо дома! - заявила с порога хозяйка.
- Я сейчас поставлю чайник, а ты дуй в ванную, иначе я лопну от любопытства, так и не дожив до Нового года, - раздевая сына, распорядилась Лина.
- Тётя Оксана, а почему у тебя нет ёлки? – обойдя все комнаты, удивился мальчик.
- Потому, что я решила доверить это дело тебе! Ты же у нас мужчина! Сейчас я достану украшения, и мы вместе нарядим нашу ёлочку.
Она вытащила из кладовки три запылённые коробки и велела Илье их разбирать, а сама пошла в ванную. Закрывшись от всех и распечатав тест, Оксана посмотрела на себя в зеркало. Лёгкое волнение отражалось в её глазах. Два возможных варианта определяли её дальнейшую судьбу, но, сказать по правде, её интересовал только один. Неужели это возможно? После стольких лет безуспешных попыток! Сейчас она волновалась, как перед экзаменом, в котором полагаться приходилось не на свои знания, а исключительно на благосклонность судьбы. И она полностью отдала себя в её руки. Три минуты потянулись, как три часа. Три долгие минуты и вот совсем другое отражение смотрело на Оксану из зазеркалья. Радостные огоньки вытеснили страх и заиграли в глазах, а мягкая, едва сдерживаемая улыбка, пыталась вырваться наружу. Она прошла мимо копающегося в коробках Ильи, затем остановилась и вернулась назад, наклонившись к его маленькому ушку, прошептала:
- Я люблю тебя!
Мальчонка улыбнулся, обнял её за шею и прошептал в ответ:
- Я тебя тоже.
- Ну что там? – донёсся из кухни голос Лины. Она уже разрезала торт и разлила по чашкам горячий чай.
- Да! - победоносно сообщила Оксана и принялась радостно пританцовывать, - я так рада, что мои догадки подтвердились! Я так мечтала об этом, так долго ждала! – нараспев тянула она.
- Поздравляю тебя, моя дорогая! Ты скоро станешь мамой! – бросилась к ней подруга, но вдруг спохватилась, - погоди, и сколько уже?
- Не знаю точно, - пожав плечами, остановилась Оксана, - думаю, не меньше трёх недель.
- Тогда это дело нужно отметить! Все к столу! Сыночек, сладенький, иди скорее к нам!
Оксана светилась от счастья, торт казался ей безумно вкусным, чай необыкновенно ароматным, а гости такими родными и желанными. Своей радостью хотелось поделиться со всем миром.
- Послушай, - спросила её Лина, а чей же это ребёнок? Я имею в виду Глеба. Вы же не так давно расстались.
- Нет, нет, нет, это исключено! – запротестовала Оксана. - Глеб всегда был предельно осторожен. У него вообще странное отношение к потомству. И дочь не его, а жены от первого брака. О, как я обожаю тирамису! – откусив кусочек торта, она закрыла от удовольствия глаза.
- Уверена на сто процентов? – повела бровью Лина.
- И даже больше.
- А почему с Марком выбрала другую тактику?
- Я ведь, дорогая моя, - слизывая с чайной ложечки крем и качая головой, продолжила Оксана, - до недавнего времени была глубоко убеждена, что не могу вообще иметь детей. Сама знаешь после каких событий, не буду говорить о них вслух, - она покосилась на жующего мальчугана, - вот и была уверена, что ничего не может произойти. А оказалось всё наоборот!
Подруги замолчали. Какое-то время пили чай в тишине.
- Они очень разные, Глеб и Марк, и оба любят тебя, только каждый по-своему, - неожиданно заключила Лина.
- Знаешь, я много думала о том, какие люди на самом деле в отношениях, почему бывают несчастливые пары, почему расстаются?
- Почему же?
- Думаю, не потому, что кто-то хороший, а кто-то плохой, вовсе нет. Есть люди, вступить в отношения, с которыми тебя повергает сильная обоюдная симпатия. И на первый взгляд, кажется, что с этим человеком ты переполнен общими интересами, неисчерпаемым влечением, взаимной сексуальностью. И тебе всё нравится, ты преисполнен взаимных нежных чувств, и вроде всё хорошо и гладко складывается у вас, но проходит какое-то время и всё, как ни странно, меняется. Неделя, две, три, месяц, год, у каждого по-разному и вдруг ты начинаешь замечать недостатки другого, а он твои. Но это не так! Не недостатки это, а ваши точки расхождения! И если влечение сильно, ты даже идёшь против природы, закрываешь на них глаза, раздражаешься и, иногда у тебя даже получается при этом стать счастливым. Хотя и ненадолго. А бывает и по-другому. Встретишь человека интересного, умного, доброго, достойного и ждёшь, когда же, наконец, начнутся расхождения: во взглядах, еде, поступках, постели, словах, мыслях, да в чём угодно! А нет, всё мирно и гладко и неделю, и две, и три, и месяц, и год, у каждого же по-разному. И удивительно тебе становится, что человек, способный понять и полюбить тебя, также способен пробудить твои истинные душевные качества. Он открывает в тебе удивительные, может быть даже сверхъестественные способности и ваших точек соприкосновения становится настолько много, что они затмевают те моменты, которые называются расхождениями или недостатками.
- Проще говоря, мы можем быть, и одними и другими? Смотря с кем, столкнёт судьба?
- Да, Лина, именно! С разными мужчинами мы можем быть и несчастными и счастливыми, оставаясь при этом самими собой! Ничего не меняя и ни под кого, не подстраиваясь.
- Знаешь Ксюша, мне твой Марк сразу очень понравился, но теперь я понимаю, что он совсем не тот мужчина, с которым я могла бы быть счастливой.
- Потому, что с ним счастлива я! – улыбнулась Оксана и передразнила подругу языком. Мужчина и женщина друг для друга, как мелодия, созданная из нот разной длительности, но в целом являющая собой единое целое и законченное произведение! Так у меня получилось с Марком, не с Глебом!
- Что теперь делать будешь? Скажешь ему?
Оксана задумалась:
- Не знаю… пока ничего не знаю. Ему сейчас нужны покой и отдых, реабилитация с ногой может занять многие месяцы. Да и с работой у него возникли некоторые трудности. В общем, сейчас не самый подходящий момент сообщать о своём положении.
- Ну, ты даёшь! Смотри, доиграешься! Если не признаешься во всём сейчас, потом точно не признаешься, голову даю на отсечение!
- Знаешь, Лина, я так долго мечтала об этом ребёнке, что не могу теперь думать ни о чём другом. Я хочу его в независимости от того, будет знать об этом Марк или нет.
- Я тебя поняла. Ну а как быть с Глебом? Ты же обещала вернуться к нему?
- Обещала, - Оксана отодвинула пустую чашку и глубоко вздохнула.
- Ладно, не переживай заранее, тебе это теперь вредно. Мы обязательно что-нибудь придумаем!
- Ну что вы заладили, обещала, не обещала, скажу, не скажу, пойдёмте уже ёлку наряжать! - заявил перепачканный в сладкий крем Илюша.
И все вместе они вернулись к коробкам. А уже через час ёлка стояла смонтированная и украшенная разноцветными шарами и пёстрыми гирляндами. При погасшем свете зажглись и праздничные огоньки. Весело и игриво скакали они с ветки на ветку, то замедляя, то ускоряя свой ход. Ощущение праздника пришло и в этот дом. Любуясь сказочной красотой, все трое сначала молчали, переживая этот момент каждый по своему, но, в конце концов, разговорились, потом достали шашки и домино и ещё долго играли около новогодней красавицы. Разошлись нехотя и довольно поздно.
Продолжение следует...