Фрагмент романа Альвдис Н. Рутиэн "Гондору не нужен Король".
500 лет до Войны Кольца. Арахад под именем Таургона прибывает в Гондор. В это время страной правит Денетор (предок Денетора Второго).
– Посмотрим, что там?
Таургон со своей спутницей уже привычно катались вдвоем. Внимание северянина привлекло большое сооружение на краю ближайшего селения, вокруг которого собирались крестьяне.
– Это общинная печь, – сказала Госпожа Шеш. – Здесь же сам видишь какие зимы, большая печь в доме это хищник, не прокормить. Хлеба пекут в этой. Раз в неделю, с рассвета до темноты.
Они повернули к холму.
– У вас в горах каждая семья печет сама?
– Конечно. Ведь в любой день может быть снег, ливень, сель… и ты отрезан от всего мира. А у вас? Вы тоже печете хлеб на семью? ну да, у вас же лес, руби сколько хочешь…
– Мы обычно печем… вроде здешнего, на селение. Только редко. По праздникам.
– Почему? – не поняла она.
– Мы не сеем хлеба. Ячмень, чуть-чуть. А так – желуди, каштаны. Женщины толкут в муку; эти лепешки каждая печет сама. А настоящий хлеб – только если какая-то радость.
– Подожди… но ты же лорд?
– Ну да.
– И ты всё равно не можешь есть хлеб каждый день? – в сознании гондорской госпожи это явно не укладывалось.
Арахад усмехнулся:
– Будут нас орки спрашивать, кто тут лорд, а кто нет.
Такого поворота она не ожидала.
– Перед их ятаганами, знаешь ли, мы равны. Значит, равны и в остальном. А лорд… он видит дальше прочих. Его слова закон не потому что он лорд, а потому что ведет к победе.
– Но я была уверена, что ты по крови…
Он снова усмехнулся:
– За века лесной жизни мы так переженились, что уже давно одна семья. И все с капелькой крови Элроса, так что жениться можем на ком хотим, нам не грозит близкое родство. У моих родителей общий прапрадед. И, как видишь, ничего страшного.
– Вы все… что?
Она при первой же встрече поняла, что он очень знатен, но не думала, что настолько.
– Я потомок Исилдура, если ты об этом.
Арахад знал, что произнес это впервые за почти пятнадцать лет, проведенных в Гондоре.
Ей – можно. Хотя бы часть правды.
Она замерла и остановила коня.
– Не смотри на меня так. Я же не сказал, что я наследник Элендила, а мой отец – законный Король Арнора и Гондора.
Он произнес это со всё той же усмешкой, так что она поняла как надо. То есть не поверила.
Спасибо тебе, Наместник Диор, за твою науку.
– Только… Госпожа Шеш, это не то чтобы тайна, кому надо – те знают, но говорить об этом всё же не стоит. Понимаешь?
– Конечно, – выдохнула девушка.
Она глубоко вздохнула, платье облегло ее высокую грудь. Она вздохнула еще раз, переживая всё, что услышала.
– Леди рода Элроса толкут желудевую муку, чтобы испечь лепешки?
– Это Север, Госпожа Шеш. У нас война. Сейчас тихо, но мы готовы всегда.
Он тронул коня и поехал к той самой общинной печи.
Разговор о Севере был закончен.
Он и так сказал много. Хочется думать, что не слишком много.
Они подъехали поближе. Крестьяне как раз вынимали хлеба.
– Фейэделэм, лаань, угощайтесь! – подошел к ним один.
Они спешились, он отрезал им по куску оглушительно пахнущей ковриги.
Шеш откусила осторожно, думая о Севере, где вот такой обычный хлеб – праздничная еда на столе лорда.
Она украдкой посмотрела, как ест Таургон. Он жевал медленно, его глаза улыбались, он наслаждался вкусом.
Идешиг эшшеш – поговорка южная, но на Севере она еще уместнее.
– Хорош! – провозгласил крестьянин.
– Да, хорош, – кивнул арнорец. И спросил, показывая на странный знак, оттиснутый на ковриге (разобрать рисунок было сложно): – Что это?
– О, эта печать служила моему деду, а прежде его деду, а прежде…
– Они помечают, где чьи хлеба, – прервала его восторги Шеш. – Печь же общая, несколько семей ставят сразу.
– Верно, верно, лаань! – обрадовался тот.
Им оставалось поблагодарить за хлеб и уехать… но тут крестьянин решился:
– Я хочу угостить вас! Я сегодня с утра взял требуху молодого ягненка, совсем молоденького, нежного… я обжарил ее с чесноком, а сейчас она ждет-ждет меня и тушится в белом вине… медленно-медленно, и мой дом благоухает лучше, чем у любого лорда! Вы обмакнете хлеб в сок этих потрохов…
– Довольно! – засмеялся Таургон, не выдержав. – Мы едем к тебе, иначе захлебнемся слюной прямо сейчас.
Шеш кивнула.
На обед в лагерь они не вернутся, но они же не маленькие дети, чтобы их хватились.
Дом их похитителя оказался на противоположном краю селения, так что они отправились в объезд холма, через оливковую рощу. Крестьянин вел их широким сильным шагом, Таургон без труда шел рядом с ним, держа коня в поводу, а Шеш, чтобы не отстать, ехала верхом.
Их хозяин не менее вдохновенно рассказывал, какой студеный декабрь был в эту зиму, какие злые были ветра, и как крестьяне мучились («о, это было страдание, мука, пытка, кошмар, крушение! только тот, кто прошел через это, только тот постиг смысл слова «ужас»!» – говорил он с таким смаком, что получалось не жалеть его, а восхищаться его жизнелюбием), собирая оливки.
– Олива! – говорил он, царским жестом обводя свои владения. – Ее ствол силен, как верность, морщинист, как руки старухи, ее мякоть горька, как ревность, а масло драгоценно, как подлинная любовь.
Таургон, за годы жизни в Гондоре привыкший к тому, что оливковое масло всегда на столе, корил себя, что никогда не задумывался, откуда и как оно берется.
– Урожай был велик, – продолжал крестьянин, – так что мы весь этот год будем не цедить масло по маленькой-маленькой капле, нет, мы будем его лить в еду столько, сколько нужно, чтобы его запах был слышен сквозь любые приправы!
– Неужели с такой большой рощи получают так мало масла? – спросил северянин.
– Фейэделэм, так ты нездешний? Ты не знаешь, как свозят масло в Калембел, для йогазды?
– То есть? – совсем не понял Арахад. – Йогазда забирает у вас больше масла, чем оставляет вам?
– Конечно…
Крестьянин продолжал говорить в своем восторженном тоне, но Арахад не слышал его. Словно вернулся тот день в харчевне Четвертого яруса. Слова Денгара о налогах и безжалостном наследнике.
Это не может быть правдой! Денетор не такой! Денетор не бессердечен. Он не станет отбирать масло у крестьян, оставляя им жалкие капли.
Может быть, это сборщики… какие сборщики, ты сам был сборщиком налогов!
Калембел… лорд Ангбор?! Это тоже хороший человек, он не способен ни грабить крестьян, ни укрывать от наследника…
Тогда кто?!
Кто отбирает у них масло, прикрываясь именем Денетора?
Кто бы ни был… Денетор не знает об этом. Не знал. Но узнает сегодня же. Разберется и восстановит справедливость.
Мир, было треснувший, снова стал цельным.
Крестьянин, кажется, не заметил, что гость не слушал его. Он черпал восторг во всем, что его окружало, и щедро отдавал обратно миру.
Они добрались до его дома.
Привязали коней, вошли, согнувшись под притолокой.
– Вы посмотрите, каких гостей я привел! К кому еще в дом входили такие красивые господин и лаань!
Статная хозяйка торопливо поклонилась им, сложив на груди руки, и засуетилась у стола. Пара детишек испуганно юркнули в угол и оттуда сверкали глазами, чернющими от любопытства.
Гостей усадили за стол, хозяева сели с ними, а вот дети должны были ждать, пока наедятся старшие.
К потрохам полагались тушеные зеленые тыквы («Видели бы вы, как они лежат у меня в кладовой! Одна на одной, просто крепостная стена! И каждая хвостиком вниз, к земле, ровненько. Мы собрали их в сентябре, когда они еще недозрелые, когда они еще твердые, мы собрали их и уложили на зиму. Мы будем есть их еще и месяц, и два, и три… и только в мае, когда уже всё будет в зелени и в цветах, только тогда в нашей кладовой покажется дно») и обещанная подлива. Вкусно было так, как и расписывал их похититель. Хотелось есть и есть это… но еще ведь ждут дети, и вообще – кто знает, насколько на счету у хозяев каждый этот кусок.
Заметив, что Шеш стесняется взять добавки, хозяйка рассмеялась:
– Ешь, лаань, ешь, не бойся! Женщина от еды не толстеет, женщина толстеет совсем от другого!
Лукавый блеск ее глаз говорил о том, что дочь лорда поняла ее правильно.
То ли винная подлива делала свое коварное дело, то ли от бесконечной болтовни хозяина шла кругом голова, а только оба почувствовали себя усталыми, так что стали извиняться и говорить о том, что им всё-таки надо ехать, пока их отсутствие не…
Им наконец позволили уйти.
Они пустили коней вскачь – нет, не торопиться нужно было, нужно было протрезветь. И не в винной подливе дело; съесть такую за обычным столом – и не заметишь.
Речи хозяина пьянили сильнее.
Сладость и соль. Праздник из ничего. Даже из того, что у тебя забирают большую часть таким трудом добытого масла, прикрываясь именем йогазды.
Шеш сказала, что хочет отдохнуть, и сразу пошла в свой шатер, Таургон отправился искать Денетора.
Прочесть (и послушать) фрагменты романа "Гондору не нужен Король"
