Адолла неожиданно пришла в себя. Голос ее пропал, точно она давно не говорила. Девушка попыталась открыть глаза, но вдруг почувствовала на веках что-то тяжелое. Она выгнула спину колесом и схватилась руками за шершавую кору дуба.
— Спокойно, спокойно, — прошептал ей на ухо голос.
— Пусти, — со вздохом вырвалось первое слово.
— Я тебя не держу.
Она наморщила лоб, стараясь столкнуть монетки с глаз.
— Я ничего не вижу, — ее охватывала паника.
— Зато слышишь, — ровно ответил ей голос.
— Но, — Адолла едва сдерживала панику, чтобы не закричать.
— Что ты слышишь?
— То есть? — переспросила его девушка.
— Расскажи мне, что ты слышишь.
Она призадумалась и ответила:
— Лес шумит, рядом журчит ручей, а где-то вдалеке каркает то ли ворона, то ли ворон.
— Нет. Расскажи, что ты слышишь внутри себя.
— Как это? Я не понимаю.
— Ты лишилась зрения и движения по своей воле. Чтобы познать себя, ты приковала свое тело заклятием к дубу.
— Но, — в ней нарастала паника, и страх вырывался наружу.
— Что ты несешь? Я не могла.
— Могла. Ты теперь стала ближе к своей природе. После смерти твоего телесного образа, осталось только настоящее. Но это настоящее еще не умеет жить. Оно жило лишь на треть. Помнишь, как интуитивно ты чувствовала зло, как встречалась с тем, что тебе было непросто принимать.
Адолла медленно кивнула. В ее сознании зародилось сомнение.
— Ты действовала тогда благодаря своей натуре. Но большую часть времени вы проживаете по людским законам. Теперь, когда ты свободна от этих оков, ты можешь познать свою силу.
— Боже мой, я не знаю, что мне делать! — взмолилась девушка.
— Знаешь, — ответил стражник. — Ты уже проходила этот путь. Найди его снова. Расслабься, дай себе время, чтобы свыкнуться с новой ролью. Загляни внутрь себя и спроси, что ты слышишь.
Руки ее тряслись мелкой дрожью, когда она уходила все дальше и дальше вглубь своего сознания, где на задворках памяти хранилось все то, о чем умалчивает время. Стражник покинул ее, но вернулся, как только она заговорила.
— Я слышу внутри голос. Он поднимается из глубины, проходит через преграды, ломается, превращаясь из хрипоты в едва различимые звуки. Он меняется, то звучит резко, точно звук разбитого стекла. А то звучит песней, похожей на колыбельную. Он проходит сквозь мое сердце и устремляется в кончики пальцев и в полураскрытые губы. Он звучит даже тогда, когда я не произношу не единого слова. И кажется, что ему под силу все, что только возможно. Безграничное, безвременное, бесконечное.
Стражник улыбнулся.
— Ты справилась. Попробуй открыть глаза.
Адолла собрала все силы, но, как выяснилось позже, в этом не было необходимости. Она с легкостью открыла глаза и увидела слепящее сквозь листву солнце. Монетки звонко упали на землю, и, стукнувшись о камень, растворились в воздухе.
— Но как? — спросила она стражника.
— Все ответы внутри тебя. Не спрашивай меня, слушай себя.
