Профессор кафедры истории и политологии Новосибирского государственного технического университета Екатерина Красильникова выпустила книгу "Помнить нельзя забыть", в которой рассказала как происходил большевистский эксперимент с исторической памятью, традициями, обрядами.
В разных регионах Сибири этот процесс проходил по-разному. Вычищать старые захоронения и создавать новые памятные места Советская власть стала уже в начале 20-х годов. Под «Марш энтузиастов» и проклятия старожилов города комсомольцы уничтожали старое городское кладбище в Новониколаевске (ныне Новосибирске). Когда-то здесь предавали земле выходцев разных губерний, которые приехали в этот край по Столыпинской реформе. После Гражданской войны кладбище пришло в запустение, к тому же в расставании с прошлым Советы видели свою первоочередную задачу. В 30-х годах жители города были возмущены закрытием прихода по соседству с кладбищем, но милиция разогнала собрание. Воскресенская церковь была отдана под планетарий, пока в 1970-м в ней не случился пожар. Сегодня на этом месте расположены Центральный парк и стадион «Спартак».
Два больших кладбища было уничтожено в Барнауле. Новая власть даже выпустила постановление, по которому старые захоронения разрешалось вскрывать ради содержащихся в них ценностей. Не только взрослые, но и дети разоряли могилы в поисках серег, колец и золотых зубов. Это сейчас за подобное грозит уголовное наказание, а тогда подобное поведение воспринималась как помощь молодой стране Советов.
Меньше всех от большевистского разорения пострадал Томск. Этот город считался всегда культурным центром. Еще до революции здесь было много музеев, 2 монастыря, по всей Сибири славилась томская профессура. Поэтому местная интеллигенция рьяно встала на защиту собственных исторических ценностей. Ряд музеев взял курс на новую ориентацию. Например, Томск был связан с именем Сергея Кирова, здесь в 1905 году началась его революционная карьера. Когда в 1934-м партийного деятеля убили, мало кто помнил в городе, что это их земляк, но в городских музеях появились экспозиции, посвященные знаменитости.
А в Омске появился микрокульт Валериана Куйбышева. Он затмевал региональные темы и заставлял людей забывать историю родного края, которой можно было гордиться. Омский некрополь просуществовал при Советской власти довольно долго и был разрушен в 50-х годах 20 столетия. В Томске и Омске местное краеведение начало возрождаться только во времена перестройки. На месте старого казачьего кладбища в Омске появился мемориальный сквер и церковь. В отличие от Новосибирска, это выглядело крайне достойно.
Когда большевики сносили старые кладбища, они больше рассчитывали не на знания, а на эмоциональный ответ людей. Самую острую реакцию вызывали смерть и похороны, поэтому погребение каждого героя превращалось в торжество. К примеру, покойника из разоренной могилы или пионера, утонувшего в реке, выдавали за жертву Колчака или героя, после чего с соответствующими почестями предавали земле. Существовал даже сценарий, который определял количество и правильную расстановку траурного шествия. Религиозная атрибутика изымалась, на смену иконам приходили лозунги. Процесс перехода к атеистическим представлениям был постепенным, на похоронах еще присутствовали привычные религиозные формулировки.
Вслед за уничтожением кладбищ, в городах стали появляться слепленные наспех мемориалы, под новые даты, установленные местными Советами. На смену похоронным процессиям пришли демонстрации «против врагов народа». Людей настраивали на построение светлого будущего, старые традиции никак не вмещались в новую идеологию.
Сегодня мы можем наблюдать печальный итог большевистского эксперимента по разрушению исторической памяти, который продолжался почти на протяжении века. Попытка объединить всех со всеми провалилась, как и прежде, нынешняя Россия нуждается в новой идеологии.