По ощущениям, современная наука находится в глубочайшем застое и кризисе, в тупике, выхода из которого не видно. Возьмем, например, космос. В 1945 году фон Браун только-только начал делать плохонькие баллистические ракеты. Через 12 лет у СССР была уже знаменитая Р-7, что вывела в космос и Белку со Стрелкой, и первого человека. Еще через 8 лет после Гагарина человек бродил по Луне. Совершенно реальным выглядел полет на Марс в начале 80-х, мне в детстве его обещали к 1985 году край. Но вдруг что-то происходит, и за прошедшие со времен первого полета на Луну 50 лет мы не то чтобы не продвинулись вперед, мы откатились глубоко назад, и сейчас даже Луна выглядит чем-то малореальным и фантастическим. По факту наши космонавты до сих пор летают на модификациях «старушки» Р-7, а США ставят на прикол оставшиеся «Шаттлы», не придумав ничего им взамен. А молодежь молится на мутного Маска.
Следует так же отметить, что нынешняя наука уходит все дальше от рельности. Современные теории сложны для понимания и восприятия настолько, что их порой не понимают даже близкие к науке люди, что уж говорить о среднестатическом обывателе. Ни о каких реальных эмпирических доказательствах речь давно не идет, и то тут, то там в науке торжествует догматизм. Причем реальной основы под собой не имеют не только какие-то там абстракции, а многие краеугольные якобы теории, на которых держится современная картина мира.
Возьмем, для примера, эволюционную теорию Дарвина. Уже никто и не помнит, что сам Дарвин старался избегать называть свой труд громким словом «теория», ибо, будучи в трезвом уме и твердой памяти понимал, что никаких признаков теории тут нет, это чистая бездоказательная абстракция и умозаключения. Более того, он прямо возлагал проверку и поиск доказательств на нас с вами, будущие поколения, ибо видел кучу проблем и нестыковок в своих выкладках; видел и прямо писал, что не имеет никакого разумного им объяснения.
Так, например, Дарвин прекрасно понимал, что его эволюция предполагала постепенный переход от одной формы жизни к другой, от одной разновидности живых организмов к другим. Что это означало на практике? Это означало наличие в прошлом огромного, сравнимого с количеством современных видов, числа всевозможных переходных форм. Например, животных, которые сочетают в себе признаки как прошлого, так и будущего вида. Но во времена Дарвина мало того, что не было даже минимального количества таких «переходников», их вообще не было! И Дарвина это чрезвычайно беспокоило: «Почему геологические формации и каждый слой не переполнены промежуточными звеньями? Действительно, геология не открывает нам такой вполне очевидной вещи, и это, может быть, наиболее очевидное и серьезное возражение, которое может быть сделано против моей теории».
Смущали Дарвина и так называемые палеоволны. Определенные геологические слои не содержали в себе никаких признаков эволюции, более того, даже признаков жизни, как вдруг, ни с того ни с сего, следовал буквально взрывообразный рост числа видов, причем законченных, сформированных раз и навсегда в неизменном виде. Потом некоторый период тишины и новый взрыв. Более всего тут прославился т.н. Кембрийский период Палеозоя. Все это настолько не вязалось с постепенной эволюцией, что Дарвин писал: «Многие палеонтологи настойчиво указывали на внезапное появление в разных формациях целых групп видов, как на роковое возражение, опровергающее мнение об изменяемости видов. Есть еще другое, подобное же затруднение и при этом еще более серьезное. Это то обстоятельство, что виды, принадлежащие к различным главным отделам животного царства, внезапно появляются в самых нижних из тех слоев, в которых нам известны органические останки».
Ну, и конечно, более всего смущал Дарвина венец его цепочки – человек. Например, такие его органы, как мозг, ухо и глаз. Сам Дарвин признавал, что его естественный отбор совершенно не объясняет появление таких сложнейших органов. И уж абсолютно фантастическим выглядит одновременное появление и увязка этих органов в одну систему. «Предположение о том, что глаз мог быть выработан естественным отбором, может показаться, сознаюсь в том откровенно, в высшей степени нелепо», писал Дарвин.
Прошло 150 лет. Что же сделали мы, будущие поколения? Нашли ли доказательства правоты Дарвина? Увы, мы их даже не искали. Вооружившись учением Дарвина, как догмой, человечество вообще перестало что-либо замечать вокруг себя. А ведь за прошедшие 160 лет, по факту, мы не то чтобы не приблизились к доказательствам верности взглядов Дарвина, а наоборот, отдались настолько, что должны были поставить крест на всей этой псевдотеории. Ибо все, что узнало человечество за этот период, почти всегда противоречило тому, чему учил Дарвин. Так, например, генетический анализ начисто исключил всех известных гоминид мало того, что из числа претендентов на ключевое звание «недостающего звена» предка человека, так еще было доказано, что те же неандертальцы никакого отношения к современному человеку не имеют. Ну, а находка останков т. н. «человека предшествующего» полностью разрушила антропологическую линейку, ибо «встраивать» его оказалось просто некуда, пришлось объявлять его общим предком неандертальцев и кроманьонцев.
Ни одного переходного вида так же не нашли, как и не дали мало-мальски разумного объяснения кембрийскому взрыву. Но, несмотря на это, давно опровергнутая фактами эволюционная, с позволения сказать, теория по-прежнему господствует в наших с вами головах, продолжает преподаваться в школах, продолжает насаждаться теперь уже новым поколениям. Кто и зачем это делает – и есть самая большая загадка нашего времени.
Разумеется, друзья мои, это лишь мое скромное мнение, ничего более. В рамках вида эволюция идет, как и отбор. Но вот способность эволюции и отбора порождать новые виды?
Оригинальный пост в моем ЖЖ https://omchanin.livejournal.com/5129.html