Когда я был мелким, то очень любил прыгать с одной кучи битого кирпича на другую...
На осколках росли трава и мох.
Это были руины церкви.
Я смотрел на матерные надписи на стенах, с опаской обходил кострища, повисал на витых оконных решётках, за которыми шелестели огромные ивы.
За мной присматривал полустёртый бородач из под купола, несколько облупившиеся святых со стен и, проросший корнями берёзки апостол, со свода.
В вышине носились ласточки, легко перелетая из церкви на улицу и обратно в церковь.
Мне было очень хорошо и легко в тех руинах, но я хотел ремонта.
Хотел отремонтировать церковь, когда вырасту.
Моё желание осуществили другие.
Кучи убрали, окна застеклили, облупившихся святых раскрасили, ласточек прогнали, ивы спилили.
Стало душно и облагороженно.
И я усомнился в своей мечте.
Я очень люблю уют и рукотворную красоту.
Моё сердце обливается кровью, когда гибнет красота.
Но вот парадокс: никогда на меня ни сходило больше благодати, чем там, де ветерок, сквозняки и мох на камнях, потому что в духоте только плесень живёт, а богу нужен свежий воздух.