То давление, которое испытывает Рублёв, не какое-то исключительное. Художник всегда испытывает давление. И для художника, по-моему, не было никогда идеальных условий для работы. Более того, если бы были какие-то идеальные условия для работы, то работа бы не состоялась.
Художник не может существовать в безвоздушном пространстве. Он должен испытывать какое-то давление. Я не знаю, какое именно. Но художник существует только потому, поскольку мир, так сказать, не устроен, мир не благополучен. И именно поэтому существует искусство.
Очевидно, если бы мир был прекрасен и гармоничен, никакого искусства не нужно было бы. Человек бы не искал гармонии в побочных, так сказать, своих занятиях, он бы жил гармонично, и этого было бы вполне достаточно, на мой взгляд.
Искусство существует только потому, что мир плохо устроен. И вот об этом рассказывается в «Рублеве». Поиски гармонии, поиски смысла, который выражается в гармонических соотношениях между людьми, между искусством и жизнью, между временем и историей, между моментом историческим и историей целиком, - этому посвящена наша картина.
***
Для того чтобы строить любую концепцию, в частности взгляд на искусство, следует прежде всего ответить на другой вопрос, гораздо более важный и общий, - зачем человек живёт, в чем смысл человеческого существования?
Использовать наше пребывание здесь, на Земле, для того чтобы духовно возвыситься. Это означает, что искусство наше должно служить для этого.
Если б я избрал другой принцип и смысл жизни для себя, очевидно и искусство для меня выглядело бы в другом смысле, и я должен был бы изобрести что-то другое. Но в силу того, что я смысл существования человеческого определяю именно таким образом, мне кажется, что искусство должно человеку помогать развиваться в этом направлении. То есть, короче говоря, искусство служит для того, чтобы помочь людям духовно измениться, вырасти.
Была такая точка зрения, что искусство таким же образом познавательно, как и вся остальная человеческая интеллектуальная и духовная деятельность на планете. Я вообще не слишком верю в возможность познания, я почти агностик.
Знания нас всё более, более отвлекают от главной цели, от главной мысли по поводу нашего знания о мире. То есть чем больше мы знаем, тем меньше мы знаем о нем, потому что мы углубляемся, и тем самым лишаемся возможности глядеть широко на то, что мы называем жизнью и миром.
