Кёнигсбергский замок (именно так звучит его правильное название, хотя в народе прижилось «Королевский») изрядно пострадал еще а августе 1944-го, когда английские ВВС подвергли центр города ковровой бомбардировке. В апреле 1945-го древней твердыне перепала еще порция разрушений по ходу штурма Кёнигсберга советскими войсками. Тем не менее, величественные руины еще целых 22 года возвышались над рекой Прегель, которая уже давно стала Преголей. Пока, наконец, в Москве не решили, что этот «гнилой зуб прусского милитаризма» пора вырвать с корнем.
Все попытки отдельных общественников спасти памятник архитектуры в итоге остались безуспешными, и 12 апреля 1967 года в центре Калининграда загремели «мирные взрывы». К тому моменту в непосредственной близости от замка успели построить дома –«хрущевки» и «брежневки», в которых, кроме квартир, размещались, например, популярные у горожан магазины «Детский мир» «Ромашка», молодежное кафе. Во всех них объявили нерабочий день, а также на два часа перекрыли движение транспорта в этом районе, выставив оцепление.
Собственно снос руин поручили Управлению механизации «Калининградстрой», где в 1967 году калининградец Виталий Иванов трудился в должности прораба.
- Я бы сказал, замок находился в еще достаточно хорошем состоянии, - вспоминает Виталий Сергеевич. – Как строитель уверяю, что восстановить его можно было бы запросто. А так пришлось ломать стены, толщина которых доходила до 3, 5 метров.
В особо безнадежных случаях приходилось прибегать к тротилу. Причем разрешение на каждый взрыв давали из Ленинграда, после того как туда отправляли соответствующий запрос и обоснование. И все равно, несмотря на максимальную осторожность и тщательную забивку шпура, случалось, что заряд срабатывал на выстрел. Однажды здоровенный булыжник забросило метров за пятьсот – прямо в окно булочной на углу улицы Житомирской. Хорошо, что никого из людей не задело, камень попал в лотки с хлебом. А смотревшие прямо на замок витрины «Детского мира» заклеивали, как при бомбежке в войну.
Вторую серию взрывов провели 9 декабря, третью – 3 января уже 1968 года, четвертую – 12 февраля. Но если толстенные кирпичные стены и башни, хотя и с трудом, обрушить удалось, то, когда дошли до фундамента, работы вновь застопорились. Мощные экскаваторы и бульдозеры ломали ковши о древнюю кладку. Поэтому вскрытые подвалы решили вообще не трогать, ведь на месте замка планировалась площадь, а не здание. Ограничились выходом на нулевой уровень, после чего подземелья засыпали грунтом, а сверху закатали асфальтом и застелили брусчаткой. Если какие-нибудь научные исследования при этом и проводились, то разве что по особому поводу.
Например, однажды экскаваторщик – к слову, бывший танкист, бившийся с немцами на Курской дуге – в очередной раз долбал фундамент. Вдруг после мощного удара здоровенная клин-баба неожиданно пробила сквозную дыру и, оборвав трос и сломав стрелу экскаватора, ухнула во мрак. Следом за ней спустились несколько рабочих и присутствовавший при сносе академик Кучумов, замминистра культуры Фурцевой. Он получал массу писем из-за границы с советами, где нужно искать Янтарную комнату. Хотя официально такая задача перед рабочими «Калининградстроя» не стояла, и «копнуть» там-то или там-то их можно было попросить лишь изредка, чтоб начальство не знало.
Первое, что предстало перед глазами исследователей – внешне отлично сохранившийся диван. Однако стоило дотронуться до него, как мебель рассыпалась в труху.
- Ладно, глядим – по направлению к реке идет тоннель с уклоном вниз, - рассказывал Виталий Иванов. – В темноте осторожно двинулись по нему. Со свода капает, пол покрыт водой, но ее уровень был не больше 5 сантиметров, так что, мы шли прямо в туфлях. Вскоре оказались в помещении с настоящими залежами разных медицинских инструментов. Госпиталь, что ли, у немцев здесь был? Потом прошли еще метров 50, а конца туннелю все не видно. Ну, думаем, его к черту - вдруг еще на мину наткнемся, и повернули обратно. Этот подземный ход потом только в самом начале засыпали, хотя интересно было бы узнать, куда он выводил. Говорят, находили еще один – от бункера Ляша к замку, но я его сам не видел, поэтому врать не буду.
Еще одна любопытная история случилась, когда рабочие оказались на месте, где некогда располагался знаменитый кёнигсбергский ресторан «Blutgericht», то бишь, «Кровавый суд».
- Там обнаружилось множество винных бутылок, - усмехается бывший прораб. – Но все до одной пустые, мы проверили. А вот работавшему на юго-восточной стороне замка экскаваторщику повезло. Он тоже наткнулся на подвал, доверху забитый ящиками с бутылками. Но полными!
Работяга огляделся по сторонам – рядом никого не было. Соблазн отведать элитных напитков был велик, но вдруг отравишься? Тогда мужик поймал гревшегося поблизости на солнце кота и влил ему в пасть дозу содержимого первой попавшейся бутылки. Котяра сначала свалился, как подкошенный, но умирать не думал. Больше того, когда проспался, выглядел весьма жизнерадостным. С неделю экскаваторщик блаженствовал в одиночку, на ночь закрывая дыру в подвал ковшом своей машины. Но потом все это углядели жильцы ближайшего дома, стукнули в милицию, та срочно приехала и конфисковала весь склад. Дальнейшая судьба вин до сих пор неизвестна.
Впрочем, были и куда менее забавные моменты. Виталий Иванов до сих пор помнит об учетчике Тодии Андрющенко.
- Он все сокрушался: «Что делают! Культурную же ценность ломают!» Я ему о фашизме, а он в ответ – мол, фашизм тут ни при чем, это мировая история. И прочую демагогию разводил. Ну, и приехали однажды за ним – одеты в штатское, но сразу видно, что из КГБ. На первый раз просто предупредили, на второй побеседовали, а Тодий все не унимается. В конце концов, и забрали его за такие разговоры. Встретился он мне только через 8 лет. Оказалось, все это время просидел в специальной психбольнице в Черняховске. Ни с женой, ни с дочкой видеться не разрешали, уколы какие-то особые делали, чуть в самом деле с ума не сошел. Плачет и признается мне: «Не дай бог такое никому испытать!» На работу его никуда не брали из-за штампа в паспорте, 30-рублевой пенсии (он инвалид 3 группы был) лишили. С огромным трудом устроился подсобником на железную дорогу, да и то все боялся, что «органы» об этом узнают и снова в психушку упекут.
Сам старый прораб не вдавался в политику и культуру, но как профессионал очень жалел, например, мраморные плиты, некогда устилавшие замковый двор. Кураторы из КПСС уготовили было им особую судьбу, велев складировать отдельно. Но сроки поджимали, и мрамор вместе с остальными превращенными в мусор стройматериалами пошел на отсыпку болота.
Когда стало ясно, что огромные валуны в основании замка строительной технике не по клин-бабам и ковшам, в сентябре 1968 года городские власти вновь призвали на помощь военных. В местное высшее инженерное училище направили просьбу «выполнить буро-взрывные работы по разрушению остатков замка и крупногабаритных глыб». Командование не упустило случая дать курсантам попрактиковаться в закладке 75-граммовых тротиловых шашек. Практиковались еще больше полутора лет - последний взрыв на месте Кёнигсбергского замка прозвучал 27 мая 1970 года.