Юбилею Владимира Ивановича Федосеева посвящен весь сезон Большого симфонического оркестра имени Чайковского. Половину из своих 85 маэстро творит вместе с этим коллективом, безусловно, они давно сроднились и воспринимаются как единое целое. Даже когда дирижерский пульт занимает другой, приглашенный маэстро, все понимают — это коллектив Федосеева. Лицо БСО, каким его преимущественно знают ныне живущие поколения слушателей, сформировано его вкусом и мастерством. Применительно к репертуару эти ассоциации касаются прежде всего титанов симфонизма — Бетховена, Брамса, Малера, Чайковского, Шостаковича.
Но порой Владимир Иванович уводит своих подопечных совсем на другие тропинки, и тогда концертная афиша оркестра вдруг обогащается чем-то, что не является «хлебным репертуаром» БСО. То вдруг маэстро замыслит оперный проект, то покинет территорию романтического XIX века и обратится к музыке наших современников или, напротив, композиторов более отдаленных эпох — предшественников романтизма.
Именно такая, необычная для БСО программа прозвучала в Большом зале Консерватории на Крещение: Иоганн Кристиан Бах, Йозеф Гайдн и Антонио Вивальди — три очень разных композитора галантного XVIII века. Первые два — представители классицизма: вечно пребывающий в тени великого отца «лондонский» Бах и основоположник европейского симфонизма, старший из венских классиков. Последний — один из трех (наряду с Иоганном Себастьяном Бахом и Генделем) титанов барокко, еще не так давно почти забытый, а ныне переживающий бурный ренессанс в мировом масштабе. Словом, авторы, менее всего привычные для Федосеева, то, чего от него широкая публика совсем не ждет.
Самый неожиданный выбор в этой программе — младший Бах, открывший вечер: его музыка звучит у нас крайне редко, да и в мире его популярность незначительна. Исполненная оркестром трехчастная увертюра к опере «Луций Сулла» приятно удивила: качество музыки едва ли сильно уступает столпам венского классицизма, а чудесное соло гобоя в средней части Andante в исполнении Ольги Готовцевой прозвучало свежо и пленило изысканностью музыкального мышления.
Но по-настоящему конкурировать с Гайдном младшему Баху сложно. 91-я симфония великого венца — последняя из камерных, написанных для малого состава оркестра, еще до его знаменитых лондонских шедевров — поражает благородностью и классической соразмерностью формы, богатством мелодизма и разнообразием тем. Журчащие высказывания скрипок, прозрачные пиано, грациозные танцевальные ритмы, галантные контрасты свидетельствуют о жизнерадостном темпераменте и философской мудрости создателя опуса. В менуэте третьей части слышатся прозрения штраусовских вальсов, а в веселой живости финала, бурлящем стремительном потоке звуков угадываются революционные вихри Бетховена — живая связь с разными эпохами в развитии австрийской музыки.
Деликатным, изящным музицированием камерный состав БСО буквально очаровал зал, продемонстрировав тончайшие нюансы, нежность и воздушность звука, создав непередаваемую атмосферу золотой эры музыкального искусства. Не потеряв в сочности, яркости, чувственности, столь характерных для почерка БСО, Федосеев и его «команда» сумели выстроить тем не менее принципиально иной мир, новую атмосферу, в которой галантный век явился во всем своем ослепительном блеске. Конечно, никаких игр в аутентизм не было — это не метод БСО и его худрука: умозрительным схемам он предпочитает живые, близкие публике эмоции.
Во втором, барочном отделении прозвучало одно из лучших сочинений «рыжего священника» — знаменитая двенадцатичастная кантата «Глория» в переложении для детского хора Александра Пономарева. К БСО присоединился хор «Весна» (художественный руководитель — Надежда Аверина) — два коллектива связывает многолетняя, длиной почти в сорок лет дружба и сотворчество. Ангельское звучание детских голосов одного из лучших хоров России придало древнему богослужебному христианскому гимну краски сакральности и надмирности — в чем-то, быть может, даже вопреки замыслу самого Вивальди, чей зачастую вычурный музыкальный язык, барочный до мозга костей, часто в большей степени говорит о чувственном и земном, нежели о небесном и бесплотном. Владимир Иванович виртуозно управлялся с огромным массивом исполнителей («Весна» укрепила свои ряды, пригласив выпускников разных лет), сошедшихся на сцене БЗК, добиваясь легкости и пластичности барочных кружев, каковыми изобилует прихотливая музыка венецианского падре.
25 января 2018 г., "Культура"