Владимир, хотелось бы поближе познакомить читателей с Вами и Вашей книгой «Дорога на Астапово». Расскажите немного о себе.
Краткий ответ на такой вопрос прост:
я двуногое существо без перьев… И с плоскими ногтями.
Что для Вас писательская деятельность: хобби, смысл жизни, дополнительный заработок?
И то, и другое, и третье.
Чем занимаетесь в качестве основной профессии?
Я умею петь «Раскинулось море широко» надтреснутым баритоном, годным для исполнения в электричках. Поэтому зарабатываю в электропоездах Рижского направления — вместе с сыном, который играет на детской гармошке. Казалось бы, больше должно нравиться женщинам, но траченные жизнью мужики больше подают.
Расскажите о первом писательском опыте.
Написал в семь лет роман из двух глав. Начинался он со слов «По морям бродил одичалый парусник». Этот роман был опубликован лет десять назад в детском журнале «Барсук».
Расскажите, пожалуйста, о книге «Дорога на Астапово». В двух словах, о чем произведение?
В двух словах? В двух словах… Оно о смысле жизни.
Как родилась идея книги?
Мы с друзьями, которые занимаются поэтическими осмыслением географии, поехали из Ясной Поляны в Астапово и видели столько чудес, что про это невозможно было не написать. Ну и про смысл русской жизни, конечно, тоже.
Как прошла поездка?
Ну, примерно так же, как в книге Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» — с той только разницей, что нас было больше, и собаки у нас не было.
Расскажите, как проходила работа над романом, какие источники информации использовали в работе?
Вот это простой вопрос. В этой книге сзади есть двести ссылок на источники, не считая постраничных примечаний (за что низкий поклон издателям, потому что даже в серии «Жизнь замечательных людей», для которой я тоже писал разные книги (и которую очень люблю) сноски и ссылки в таких количествах не считают обязательными. Все двести давайте не будем перечислять?
Долго работали над книгой?
Она и сейчас идёт. А так-то лет десять.
Что вдохновляло довести работу до конца?
Хороший вопрос. Не знаю, я вообще люблю доводить дело до конца. Обратное как-то позорно.
Что для вас главное при написании романа? Чему уделяете больше внимания: диалогам, образам персонажей, описанию локаций?
Понимаете, я написал довольно много книг (хотя и меньше чем Донцова, конечно), но для меня довольно много. И это книги довольно разные — есть даже такое понятие «протеизм». Ну вот я написал книгу «Свидетель» про войну и молодого человека в девяностые годы. А ещё книгу, где все сюжеты мировой литературы рассказаны через призму отношений Малыша и Карлсона. И ещё написал несколько биографий. А одновременно — пару фантастических романов (вот там как раз очень любят слово «локации» — «уделите больше внимания локации с зомби». На поверку, впрочем, эти романы оказывались постмодернистскими) и ворох мистических рассказов.
Создание произведений для вас — это полет души, всегда удаётся писать на одном дыхании? Или кропотливый труд, долгая работа с каждой фразой, каждым словом?
Ну вот как вы представляете роман в двадцать авторских листов (это я к примеру, говорю), написанный «на одном дыхании»? Или вот я написал жизнеописание Виктора Шкловского для «ЖЗЛ» (и, кажется, до сих пор её переписываю и улучшаю) — это ж какое дыхание нужно иметь, да чтобы оно — одно. Хотя однажды я придумал один рассказ (я его очень люблю, про бывшего майора-зенитчика) на эскалаторе станции метро Маяковская. Я ступил на эскалатор думая про этот сюжет, а вот когда меня вынесло на поверхность, я уже знал, всё что там должно быть. Писал потом ещё долго, правда.
Сами часто читаете «для души»? Какую литературу предпочитаете?
Могу сказать, что со временем стал гораздо меньше читать художественную прозу, всё больше исторические книги или мемуарные. Но я не один такой, многие к этому приходят. Не знаю, для души ли это (правда, говорят, что для души читают обычно религиозную литературу).
Можете порекомендовать 5 книг, особенно любимых Вами?
Могу, но не хочу. Знаете, когда я с товарищами лазил в горы, у меня был очень умный начальник. Он повторял: «Я против рекомендаций, не привязанных к рельефу местности». Как можно рекомендовать книгу, человеку, которого не знаешь? Он ещё потом дуться будет, разочаруется. Вот представьте, вы — врач, пришли на день рождения, и к вам наклоняется сосед вроде меня и спрашивает: «Как вы думаете, чем бы мне полечиться?»
Если вы милосердный врач, вы ему ответите, что пусть он сходит в поликлинику, сдаст анализы, в себе разберётся и всё такое. А если не милосердный, то засунете ему оливье за шиворот. И будете правы.
Есть ли уже задумки новых произведений? Какие?
Есть конечно. Хочу успеть написать пять романов, биографию одного поэта и каких-нибудь рассказов для удовольствия. Ах, да! Надо бы издать уже написанное, например, книгу об истории московских бань.
Что вы можете сказать о себе как о писателе?
Я несерьёзно относился к выстраиванию своей литературной биографии, и поэтому не стал знаменит. Многие мои сверстники давно прославились, впрочем, некоторые из них уже и умерли.
Поделитесь вашим жизненным кредо?
Моё поколение на такой вопрос всегда отвечает одной и той же цитатой:
— «Ваше политическое кредо?
— Всегда! — восторженно ответил Полесов.
— Вы, надеюсь, кирилловец?
— Так точно. — Полесов вытянулся в струну.
— Россия вас не забудет! — рявкнул Остап».
— Ну, вот — всегда.