Как я счастлив, что писать дребедени многословной вроде "Войны" я больше никогда не стану.
Так решительно высказался Лев Николаевич Толстой о своём романе "Война и мир" (Полное собрание сочинений в 90 томах, том 61, стр. 247).
И что же? Несмотря на мнение автора, книгу многие читают даже спустя почти полтораста лет, и восторгаются, и Толстого славят большим писателем.
Разорвите, сожгите книги, распустите учеников, объясните им, что я сделал преступление, что я уже достаточно наказан за это, но не давайте бездарным педагогам пользоваться моей ошибкой, спасите наше искусство, отнимите у всех педагогов мою книгу и велите всем несчастным молодым артистам забыть всё, что они зубрили из моих глупых книг, и учиться так, как раньше.
Это писал Константин Сергеевич Алексеев, также известный как Станиславский, о системе работы актёра над собой в творческом процессе переживания. Он поздно спохватился и неустанно повторял, что его система — только для талантливых (а где та грань, и как её чётко провести?). "Никакой системы нет, есть природа", — постановил в конце концов этот актёр и режиссёр.
И что же? По системе Станиславского до сих пор занимаются по всему миру, её преподают чуть не во всех американских театральных школах, и среди апологетов, кроме тысяч и тысяч безвестных лицедеев, — кинозвёзды первой величины.
Список нелестных высказываний авторов о своих творениях можно продолжать. Гоголь так и вовсе сжёг второй том "Мёртвых душ". Вот и попробуй, пойми этих творческих... сами не понимают, что делают...
