Взять интервью у главы ЗиЛа в середине 70-х было нелегким делом - примерно как пробиться на аудиенцию к королю. Но автору это неожиданно удалось.
Настоящего автомобильного магната я видела единственный раз в жизни – в советской Москве.
Правда, один признак отсутствовал – громадный автозавод, которым магнат управлял, принадлежал не ему, не частному лицу, а государству. Это потом были кооператоры, предприниматели, коммерсанты, бизнесмены, но искусство эффективного управления до сих пор недоступно многим.
Итак. Поздним вечером 1976 года я сидела в редакции «МК» и готовилась к завтрашнему отчету о выполнении квартального плана. План лежал передо мной, и я ставила крестики напротив пунктов: «выполнено», «выполнено», «выполнено».
… А вот это – твердое «нет!». Уже который раз! Несколько месяцев подряд не удается пробиться к генеральному директору автомобильного объединения «ЗИЛ» Бородину, чтобы взять у него интервью. Ребята из отдела пробовали все возможные пути, но попытки всегда упирались в холодно-вежливый отказ помощника.
Обидно было в очередной раз расписываться в профессиональной беспомощности. И тут кто-то заботливый наверху дунул мне в ухо: почему не попробовать еще раз? И я, невзирая на поздний час, просто так, для очистки совести, набрала номер рабочего телефона Павла Дмитриевича Бородина – гендиректора гиганта отечественного машиностроения в ранге министра, члена ЦК КПСС, Героя Соцтруда, дважды лауреата Государственной премии по науке и технике, депутата Верховного Совета СССР и прочая, и прочая.
Несколько гудков и - и усталый мужской голос в ответ на просьбу соединить с П. Д. отвечает, что вот он, здесь, на проводе. В шоке от неожиданной удачи я путанно объяснила, что мы не можем до него достучаться, а читателям «МК» очень хотелось бы узнать, что он думает о лимитчиках – молодых рабочих, сотнями прибывающих на завод. С той же неожиданной легкостью я получила согласие на интервью в определенный день и час. Владимир Носов, тогдашний секретарь комитета ВЛКСМ ЗИЛа, позже недоверчиво переспрашивал меня: как ты пробилась? как он согласился?
Сюрпризы продолжались, когда я, прибыв на место, вошла в административный корпус. Пока шла к лифту, заметила на себе необъяснимо внимательные взгляды нескольких служащих. В лифте двое молодых людей поздоровались и спросили: «Из «Московского комсомольца»? Татьяна?». Я удивилась, мол, ну и встреча! А они объяснили, что о моем приходе знает все заводоуправление. Бородин завел такой порядок: по утрам по громкой связи до сведения сотрудников доводится расписание рабочего дня генерального директора. В этот день в график попала и я со своим интервью.
…В приемной молодой помощник помог снять плащ и строго предупредил: «У вас 40 минут. Постарайтесь уложиться».
В кабинете, где царил абсолютный порядок и внушали доверие тяжелые кожаные кресла, навстречу, от стола с кучей телефонов, поднялся серьезный, безукоризненно одетый, тщательно выбритый мужчина средних лет - Павел Дмитриевич. Он предложил чаю и сам начал разговор. О проблемах молодых иногородцев, о монотонной работе на конвейере, о новой технике, которая стимулирует лимитчиков продолжать учебу. Без возражений согласился, что в литейном цеху условия работы нечеловеческие, но литейки везде такие (я бывала в зиловских цехах, поэтому мы оба понимали, о чем говорим). Он явно готовился, потому что свободно оперировал цифрами, казалось бы, совсем не производственного значения – об условиях жизни в общежитиях, количестве студентов вечернего института, причинах текучести кадров, свадьбах… Все подробно пересказывать не буду, да и не помню уже деталей.
Ответив на очередной вопрос, Бородин поднялся из кресла. Я посмотрела на часы – прошло ровно 40 минут. Пришлось прощаться. Время – деньги. Так я впервые поняла, что такое высочайший уровень организации управления. Не случайно с именем Бородина связан период расцвета ЗИЛа.
Надо сказать, что диктофоны в то время были ненадежные, и я старательно записывала все ответы П. Д. в блокнот. Поэтому, по заведенному порядку, отправила текст Бородину на визу. И он опять удивил – ни одной привычной для людей этого ранга поправки, смягчающей острые углы. Да и вообще поправок как таковых не было.
В сентябре 2016 года ЗИЛ выпустил последний в своей истории грузовой автомобиль – ровно через сто лет после основания автозавода и через 18 лет после кончины Павла Дмитриевича.
Татьяна Бондаренко
Делитесь вашими историями! Почта emka3@yandex.ru