Встала сегодня Танюша рано, солнце едва показалось из-за Восточной горы. Разбудил её кто-то Большой и Добрый. И позвал в Дорогу.
Собираясь, она успела сварить кофе себе и своим, спящим ещё, мужчинам. Фоме покрепче, Гарду как всегда. Натянула энцефалитку, белую косынку повязала на манер корсаров позапрошлого века, ремень кофра через плечо. Тайными тропами ушла в гости к Горозавру. Давно собиралась.
Туманным и росным было её утро.
Мечта фотографа. Она не замечала знобящей прохлады и промокших ботинок. Вся она была воплощённое внимание. С первых шагов она жадно внимала Сущему. Шёл напряжённый поиск Кадров. Разноголосье птиц настраивало её на нужный лад. Строки облаков пересекали окоём с севера на юг, смягчая свет.
Изумруд росной травы, жёлтые поляны сурепки, глубокая синь реки. Десятки кадров рождались сами собою. И не было в мире ничего. Только Фотограф и его Вселенная…
Разбудил Бурелома мокрый нос Гарда, ткнувшемуся ему в щёку. В глубокой тишине отбивали такт старые ходики. Что-то было не так… Тани не было! Прыжок из постели и бегом на ручей, освежиться. Фома обнаружил на кухонном столе записку:
- Ушла в Горы.
Всё встало на свои места. Времени оставалось выпить кофе и бегом в Школу: Дед строг и опозданий не любит.
К Степанычу Фома поспел кстати, под яишню с зелёным луком вприкуску. На десерт подали эрзац-кофе с акациевым мёдом нынешнего сбора. Поснедали и за уроки. Чистка рамок, пробивка отверстий, натяжка проволоки. Всё по порядку. Алла Николаевна загодя нажиулила её, приготовив заделье пасечникам. Дед споро сработал тридцать рамок, Фома внимательно следил за его руками. Готовые рамки Дед унёс в дом, накатывать вощину. Бурелом занял его место и принялся натягивать проволоку. За первые рамки он брался с неуверенностью, а вдруг не выйдет. Постепенно успокоился и дело пошло. Тут главное – спокойствие, торопливости места нет. За час Фома обработал сорок рамок. Как раз и Дед закончил свою часть трудов. Подошло время собираться на пасеку. Бурелом забросил в кузов головастика три корпуса с готовыми рамками, пса и залез сам. Степаныч закрыл борт. Дождались Аллу Николаевну и поехали.
Лебёдкин лог сплошь усеян сурепкой.
Прекрасное сочетание жёлтого и изумрудного.
Проверили пять ульев, что были записаны в журнал пасечника как неблагонадёжные на лишние маточники. Посидели за столом в тени черёмухи. Поели в лечебных целях маточного молочка, запивая ледяной водой из местного родника.
Чета Тырышкиных убыла домой в своём зелёном экипаже. А Фома и Пёс решили прогуляться по Лебёдкину логу.
Шли не торопко. По бездорожью. Фотографическим зигзагом. Снимали огромные поля сурепки на фоне синих-синих гор, которым сегодня не было нужды соперничать с лазурью окоёма. Лёгкая облачность тому причиною.
Идя по полям из цветов вспугивали десятки разнообразных бабочек, гудели шмели, донимал овод. Хорошо! Привал на Лебёдкином ручье
Бурелом использовал его с толком. Искал кадры
И находил
Известная Развилка
Давно наши герои не бродили с камерой. Сошли на нет, исчезли в зелени травы разноцветные острова цветов. Позади перевал перед хутором
А метель Белых Парусников совсем не прекратилась, как предположил Фома. Капустницы где-то пережидали ненастные дни. И сегодня снова кружили в своём вечном Танце Любви. Начиная отсчёт грядущим поколениям легкокрылых кораблей.
За обедом Таня рассказала, где была, что видела. До одиннадцати утра Горозавр не отпускал её. Показывая цветущие саранки, альпийские астры, желторотых подлётышей дроздов и одного бурундука. Который замер на поваленной берёзе, притворившись сучком и пребывавшим в полной уверенности, что его совершенно не видно.
В пять вечера ученики вновь сидели в прохладном классе и натягивали проволоку. До полива оставался час и можно обработать рамок тридцать.
Огород потребовал всего три лейки. Земля ещё была влажна после вчерашнего дождя. Полив Буреломы разделились. Таня уехала со Степанычем в Чергу. Фому дома ждал остаток тёса, не осиленный им вчера.
Под занавес остались самые вкусные доски. То есть самые толстые. И пока Фома художничал с ножовкой, Гард задремал на стожку сена. И снилось ему, что бежит он по отчаянно жёлтому полю сурепки к огромному Апорту. Бежит и никак добежать не может. К лапам будто кто камни принайтовил. Старается изо всех пёсьих сил, а апорт никак не приближается…
Закончив заготовку дров, Фома долго сидел на веранде, отдыхая после трудового дня, ждал Таню из Черги. Старался не обращать внимания на голодное урчания живота. Стена нагрелась за день и незаметно для себя Бурелом задремал. Уже отгорал закат и с востока надвигались сумерки, когда его разбудил весёлый басовитый лай Гарда. Вернулась Таня.
А за водой-то они не сходили…
Редко выходил за территорию имения Фома без камеры
Лавры победителям
Неодинаковость
Устье Борискина лога летним вечером
Ипчун дольше всех провожает Светило…
Поздний ужин состоялся при луне. Романтика? Полнолуние. Вместо свечей у Буреломов лунный свет. Романтика.
Днём Фома прошёл боевое крещение. Его укусила первая пчела. Забралась под халат, не смогла найти обратной дороги и с досады ужалила в спину. Бурелом мужественно перенёс испытание.
Назавтра Фоме было назначено первое дежурство по пасеке. Предстояло ему караулить рои…
Снято Canon EOS 7D, объектив Canon 18-200
Nikon D5100, Nikon 18-105, Nikon 55-300