Это произошло один теплым августовским вечером. Вечером, когда на небосводе зажигаются первые светила, а на душе становится особенно тоскливо. В этот день случилось то, что крайне редко удается лицезреть в обозримой нами вселенной: звезды, что называется, сошлись.
У водителя «ауди» уехала жена, прихватив с собой детишек на побывку к родственникам. У его пассажира девушка отправилась в путешествие, но уже к своим родителям. Теперь двое почти взрослых мужчин сидели в машине и смотрели в небо сквозь панорамную крышу.
– Сигарету будешь? – спросил водитель.
– Давай.
Эти никотиновые палочки всегда действовали на обоих как-то иначе. Каждому из них казалось, что в маленькие цилиндры утрамбовано что-то еще, помимо мелкоизрубленных листьев табака «высочайшего» сорта.
– Полгода не курил… – проговорил пассажир, выпуская тонкую, серебряную струйку прямо в люк.
– Я год, – отозвался его товарищ и откинулся на спинку.
На некоторое время воцарилось молчание, и оба смаковали каждую минуту. Где-то рядом, на трассе, проезжали машины, стрекотали сверчки и выгуливали своих собак пришедшие с работы менеджеры и таксисты. Они жили где-то там, за приделами машины, в недосягаемых мирах.
– Слушай, а какая у тебя мечта? – неожиданно спросил пассажир.
– Прям мечта?
– Ага.
– Ну, чтобы мои дети были всем обеспечены. Чтобы ни один из них ни в чем не нуждался в течение жизни. Ну, или хотя бы до тех пор, пока им не стукнет восемнадцать или двадцать, – проговорил водитель и выбросил сигарету. Несмотря на то, что разница между ним и пассажиром составляла каких-то пару лет, разница в опыте, по его мнению, была колоссальна. Наивный парень, что сидел по правую руку от него, никогда не был женат, не имел детей и всячески избегал любых обязательств.
– Довольно неплохо. Наверное. – Отозвался товарищ и также избавился от окурка. Легкая дымка, образовавшаяся в салоне, не щипала глаза и не раздирала носовые пазухи. Она скорее придавала некий флер медленного суицида, который так привлекает людей деструктивных.
– А у тебя какая? – желая продолжить разговор, спросил водитель.
– У меня... Хм... – юноша задумался и потянулся за еще одной сигаретой. Некоторое время он прокручивал ее между указательным и большим пальцами, наслаждаясь едва ощутимым хрустом. Он знал, что если выкурит ее, то, без сомнения, получит никотиновое отравление. Подумав еще несколько мгновений, все же закурил и ответил: – Добавить пару костей было бы отлично.
Вновь наступила тишина. Пассажир явно надеялся придать загадочности своему голосу.
– Ну, объясняй, – не выдержал его товарищ затянувшейся театральной паузы.
– Видел шведскую стенку у меня дома?
– Ну?
– Так вот, за одной из дверок лежат мои ценные вещи. Подарки, открытки, памятные билетики.
– Ну? – подгонял его нетерпеливый водитель, пока рассказчик вновь многозначительно отправлял неровные колечки в открытый люк. Оные, подобно таинственности юноши, разлетались при первой же встрече с ветерком, чуть сильнее нулевого.
– Ну, и лежат у меня там десять костей, – продолжил пассажир, – в ряд, единицей лицом к смотрящему. Так вот, когда мой день заканчивается, я мысленно спрашиваю себя, сделал ли я что-нибудь полезное сегодня. Хотя бы для одного человека. Помог ли перейти пресловутой старушке через дорогу, или вытолкал застрявшую машину... Если ответ положительный, я переворачиваю первый кубик с единицы на двойку. На следующий день, если все повторяется, то на тройку, и так далее.
– И что происходит, когда ты доходишь до шестерки? – с любопытством обратился к нему водитель.
– Я переворачиваю второй кубик на двойку, а первый на единицу. И начинаю отсчет заново с первой кости. Когда первая дойдет до шестерки, вторая переворачивается на тройку. Каждая шестерка добавляет единицу к следующему кубику, и так по возрастающей.
– То есть одно дело – один поворот?
– Нет. Один полезный день – один поворот. Не важно, сколько произошло. Если в глубине души ты можешь сказать, что кому-то сегодня помог – переворачиваешь.
– Получается шесть, на шесть, плюс... – мужчина решил посчитать в уме, сколько всего дней пройдет, когда все десять кубиков окажутся шестерками к смотрящему. Его товарищ не мог этого не заметить и поспешил на помощь:
– Не трудись. Это получится шесть в девятой степени. Более 10 миллионов, если в целом.
– Эко ты замахнулся, – ухмыльнулся водитель, осознав длительность пути.
– А никто и не говорил, что мечты должны быть простыми, – нехотя согласился пассажир, не желая вдаваться в подробности расчетов. – Вот такая у меня... – Подвел он черту, выкидывая очередной окурок. Пассажир уже чувствовал, как живот начинает бунтовать, а легкая пелена тумана затягивает серое вещество в экзистенциальную дыру.
– Знаешь, что? – хмуро начал друг, заводя машину.
– Что?
– Мудак ты нудный! – выпалил водитель и рассмеялся.
– Сам ты мудак. Иди вообще нафиг, рассказываешь тебе что-то, объясняешь... – юноша явно оскорбился такой реакцией и, махнув рукой, отвернулся к окну. – Поехали по домам. Ночь уже занялась.
– Да ладно тебе. Хорошая мечта, правда. – С теплотой отозвался его друг и направил машину к пустой трассе.
– Знаю, – сухо согласился товарищ, продолжая разглядывать ночной пейзаж за окном.
– Но ты все равно мудак! – не угомонился водитель и засмеялся пуще прежнего.
– Ты у нас умный... – буркнул пассажир, окончательно убедившись в узколобости своего товарища.
Каждый из них считал мечту другого если не детской фантазией, то некой причудой. Но только один понимал и принимал тот факт, насколько люди могут быть различны. Конечно, он мог бы пуститься в длительный диспут, вспомнить цитаты Канта, Конфуция и иже с ними. Но какой во всем этом толк? В конце концов, единственное, что имеет значение – это количество Ваших, достигших до шестерки, игральных костей...
Конец