Как работают эмоции
В 2009 году моя коллега Саша принесла в офис журнал «Русский репортер». Ей настолько нравилось издание, что она оформила подписку. В те времена слово «подписка» все еще означало «получение номера периодического издания в печатном виде».
Когда Саша принесла РР, мы — сотрудники PR и маркетинговых служб — фанатели от Колесникова из Ъ: его ироничные тексты читали вслух. «Русский репортер» зацепил нас интересными историями.
Я не могу объяснить, почему сегодня мне захотелось купить журнал. Открываю — а там текст про орлов. Недавно была новость, которую я примерно запомнила так: где-то какой-то мужчина держал краснокнижных орлов; при изъятии несколько птиц погибло. До этого была новость о том, что президент подписал новый федеральный закон о жестоком обращении с животными.
За день через меня проходит много информации, поэтому, читая новости, я часто не опускаюсь дальше лида (это первый абзац текста, в котором излагается: кто, где, когда и/или о чем).
Птицы
Я открываю журнал, а в нем — история про Владимира Иванченкова (57 лет), который выхаживал раненных орлов. Когда его не было дома, орлов изъяли: одна птица погибла от удушья при транспортировке. Вторая — от инфаркта уже в центре для птиц. Остался в живых один орел. Жить на воле птицы не могли. По словам героя, зоопарки, в которые он обращался, птиц не брали. Цитата: «Ну нужно вам было изъять у меня этих птиц, которые …. живут у меня более 15 лет, … — дайте мне их упаковать. Я сам вам их привезу. Но им звездочки нужно получить».
Текст (автор — Марина Ахмедова) получился очень эмоциональным. Я прониклась. Ирония в том, что в Локоть, где произошли события, во время войны немцы свозили русских предателей. Была целая Локотская республика. Такой эксперимент. А еще до революции здесь было имение Михаила Романова, брата Николая II. Как выглядит наш герб, думаю, все помнят. Из этих историй выткан фон, на который ложится главная сюжетная линия про орлов.
Получается многослойность. Каждый исторический пласт вызывает определенную эмоцию, основанную на личном культурном опыте.
Эмоция от основной сюжетной линии, которая описывает трагедию, усиливается подсознательным трагичным восприятием второстепенных линий.
Все вместе рождает бесконечное чувство несправедливости по отношению к главному герою, как будто самая плохая часть истории еще раз сделала виток в одном и том же месте.
Эмоции
Сила репортажа — в эмоциях. Эмоции передаются словами. Правильное слово — это сильный инструмент.
Случается, что в погоне за эмоциями авторы перегибают.
Относительно недавно был скандал в немецком Der Spiegl: выяснилось, что журналист, обладатель 12 премий, выдумывал свои репортажи. Это не единичный случай и касается материалов разных жанров.
Писать сильные истории все время невозможно, но тщеславие, желание удержать читателя оказываются сильнее, чем честность перед собой: «Да, не все истории захватывают аудиторию».
Время
Может ли короткий текст вызвать сильные эмоции аудитории? Безусловно.
Предполагаю, что многие читали или слышали про рассказ Хемингуэя из шести слов, который он написал на спор. Текст в оригинале: For sale: baby shoes, never worn. В переводе: «Продаются детские ботиночки. Неношеные». Намек на то, что ребенок умер.
Предположим, что текст написан в современное время — за последние 100 лет медицина ушла вперед и детская смертность значительно снизилась. Если в начале XX века коэффициент младенческой смертности, например, в России был — 32 (около 300 смертей на 1000 родившихся живыми), то в начале XXI века он снижается в два раза. Для современной мамы такое сообщение может означать то, что ботинки покупались на вырост: ребенок вырос раньше, чем успел их поносить. Уровень трагизма снижается, потому что у аудитории культурный опыт уже другой.
На сегодняшний день есть несколько тем, которые сто процентов вызовут однозначную реакцию аудитории: это Великая Отечественная война и революция — две больших трагедии.
Обо всем другом, пожалуй, можно поспорить. Автор репортажа про орлов это прекрасно передала в своем тексте, который полностью доступен на сайте.