=2=
Всего лишь за час комната, которая именовалась детской, превратилась едва ли не в храм жертвоприношений. Макс сидел по центру и что-то шептал. Фил и Том старались внимательно смотреть в зеркало и не отводить взгляд. Любой взрослый, увидевший эту вакханалию, высек бы всех троих без зазрения совести. Но хозяева квартиры в данный момент с упоением досматривали второй акт нашумевшей пьесы, а родители Тома хохотали над старой комедией.
– Кто-нибудь что-нибудь видит? – спросил Фил чуть слышно.
Но ему не ответили. Макс старался сконцентрироваться не только на зеркале, но и свечах, чтобы в нужный момент задуть их. Ради этого, казалось, его слух и речь отключились, а зрение стало еще острее.
Том же в этот момент начинал медленно плыть. Напряжение, запах свеч, и какой-то неприятный аромат гнили смешивались и затмевали внутренний взор. Если в самом начале он еще видел чуть просвечивающие шторы позади зеркала и две кровати по бакам, то сейчас все это исчезло. Исчезли и братья, которые сидели рядом. Был только он, два желтеньких огонька и зеркало, в котором то и дело появлялись смутные образы. Сначала Том видел лицо Макса, и часть глаз Фила. Потом зеркало приняло форму линзы, и лица начали уплывать за рамку. Сначала пропали голубые глаза, потом половина лица Макса, и, наконец, остался только Том. Он знал, что тренога оставалась на месте, хотя само зеркало было будто живым. Этот факт не пугал юношеского сознания.
«Это нормально» – говорил он себе, будто наблюдая со стороны. Сейчас он был и тем, кто видит свое лицо, и тем, кто стоит в дверях, лицезрея три мальчишеских спины.
Постепенно бледное лицо в зеркале начало таять. Будто оно было выполнено из воска и постепенно начинало оплавляться. Том видел, как сползают его кустистые брови, как тающая кожа заливает глаза, стекает по носу. Через секунду и он начал таять, будто брусок сливочного масла, брошенный на раскалённую сковороду. Отличительные черты исчезли, и на месте лица осталась лишь овальная заготовка, которую делают скульпторы перед началом работы. Том разглядывал пластичный овал и не мог понять, что происходит. Вместе с тем, не было никаких эмоций. Ни страх, ни паника не посещали сердце мальчика. Как будто тот, другой Том, стоявший возле двери бросил взгляд и сказал:
– Успокойся, малыш. Твое лицо на месте. Ты видишь, дышишь, а значит, это всего лишь иллюзия.
Том знал, что это правда, но отвести взгляд от чудовищной заготовки не мог. Он интуитивно начал наклонять голову, будто желая проверить, наклонится ли отражение. Но оно осталось неподвижным. Кожаный овал лишь улыбнулся. Немного, будто проверяя, что сделает Том. Постепенно улыбка ширилась и растягивалась. Потом кожа надорвалась, и показались два стройных ряда белоснежных зубов, а с них капала черная слизь.
В ту же секунду откуда-то издалека, позади овальной заготовки, началось движение. Нечто маленькое и черное увеличивалось между зубами в зеркале. Оно было все ближе и ближе. Лишь когда объект почти вылез, Том понял, что это чье-то старческое лицо. Оно когда-то принадлежало женщине. Но теперь клочья кожи висели, словно куски облупившейся краски. Одну бровь будто вырвали, а на ее месте виднелся черный кусок мяса. Там, где раньше были зубы, торчали желтые, сколотые до основания огрызки.
– Б*яяяяяяяяяяяяя... – протянул Том, не помня себя от страха. Он уже пятился назад, наклоняя стул и закрывая глаза, когда Макс все понял.
– Су*а! – прокричал Том, свалившись в полной темноте. – Я чуть в штаны не наделал!
Фил поднялся, чтобы включить свет, а Макс принялся поднимать упавшего.
– Что с тобой было-то?
– Лютая херня была! – без сомнений ответил мальчик, поднимаясь на ноги. – Сначала лицо сползло, а потом вообще какая-то старуха вылезла.
– Так, с играми на сегодня закончили, – командным тоном заявил Фил. – Надо прибрать все тут.
– А вы что видели?
– Я ничего, только морду свою, – пожал плечами младший брат.
– А я вообще только половину своего лица. Помоги-ка мне с тумбой.
– Ага, – согласился Макс и принялся убирать все с тумбы. – Мы тебя позвали, а ты не отвечаешь.
– Вообще не слышал, – отозвался юнец, разглядывая свои руки, лежавшие на спортивных штанах. – И долго это было?
– Да секунд пять. Потом ты заорал, и мы задули свечи, – ответил Фил, перетаскивая тумбу.
– Нахер такие эксперименты. Макс, сигареты есть?
– Есть.
– Только в квартире не курите, балбесы. Предки спалят – жопу оторвут. И мне заодно.
– Ладно-ладно, – согласились парни и отправились на балкон.
Выкурив одну сигарету на двоих Макс и Том еще посидели пару минут. В силу возраста, мальчишки еще боялись быть замеченными и курили только сидя, дабы не показываться курящими в окне.
– Чай будешь? – спросил Макс.
– Лучше бы чего покрепче.
– Да я и сам не против. Только Фил голову открутит. Так что не сегодня, чел.
– Хрен с тобой, пошли. Жрать хочу.
Оставшийся вечер все трое объедались и пили газировку. Время от времени Макс и Том еще выходили курить, но потом Фил их остановил:
– Скоро уже вернутся родители. Так что по последней, и расход.
Друзья не стали спорить и, проведя на балконе десять минут, вернулись на кухню. Стрелка часов уже приближалась к половине двенадцатого когда Том решился идти домой. Мелкая дрожь уже унялась, а запах сигарет почти выветрился. Фил вручил ему напоследок жвачку и пожелал удачи.
– Спасибо. На созвоне, – попрощался Том и начал спускаться. Воспоминания об этом дне еще долго будут храниться в его памяти. Отчасти потому, что это был самый приятный вечер. Несмотря на страшную рожицу, сигареты, и плавящееся лицо.
Том перепрыгивал через две ступеньки и даже не обращал внимания на номера этажей. Красные цифры мелькали где-то сбоку, пока юнец мнил себя олимпийским чемпионом по прыжкам в длину. Разумеется, летя домой, он даже не заметил, что направлялся туда не один...