Среди «Моралий» Плутарха есть совершенно чудесный опус под названием «О злокозненности Геродота». Это не слишком короткий трактат, свидетельствующий о тщательности, с которой Плутарх изучил «Историю» Геродота, равно как и историю Греции. Упреки Плутарха относятся в большей степени к самому подходу Геродота к изложению известных ему событий из реальной истории отечества.
Этот пост не ставит себе целью уличить Геродота (или Плутарха) в некорректной передаче исторических фактов или предвзятом толковании их, сравнить мнения указанных авторов по каким-либо вопросам или обсудить их отношение к грекам, персам или иным народам. Он – лишь попытка познакомить читателей с литературной деятельностью Плутарха помимо широко известных «Жизнеописаний».
- Геродот родился в Галикарнасе, в Малой Азии в V веке до н.э. В молодости был весьма активным в политическом смысле, но будучи подвергнутым изгнанию, сменил вектор интереса и стал путешественником. Прошел почти всю Ойкумену и написал большой труд под названием «История», где суммировал все сведения (разной степени достоверности), которые ему довелось узнать во время своих путешествий.
- Плутарх, живший во второй половине I века – первой половине II н.э., родился в небольшом беотийском городе Херонее, был образован (учился в Афинах), вел литературную деятельность, много путешествовал, участвовал в общественной и политической жизни, читал лекции. Был весьма уважаемым и авторитетным человеком и имел широкий круг знакомств. Прожил 81 год и умер в Дельфах, будучи жрецом храма Аполлона.
В начале сочинения Плутарх перечисляет все недостатки злокозненного автора, каковым, по его мнению, и является Геродот.
«Прежде всего, того человека, который имеет в своем распоряжении благопристойные слова и выражения и, тем не менее, при описании событий предпочитает употреблять отталкивающие и неблагозвучные, необходимо считать нерасположенным к читателю и как бы упивающимся своим противным стилем, режущим слух читателя». (II)
«Такой писатель с особым интересом относится ко всякого рода порокам, какие только существуют, хотя бы они не имели никакого отношения к истории, и без всякой нужды вносит их в свой рассказ. Он без нужды распространяет свой рассказ и отступает от своей темы для того только, чтобы включить в него чью-нибудь беду или какой-нибудь неудачный и неблагородный поступок — в этих случаях ясно, что злоречие доставляет ему удовольствие». (III)
«Другая сторона того же явления, очевидно, — умолчание о благородном и прекрасном. Такой прием обычно не подвергается осуждению, но он применяется с дурным намерением в тех случаях, когда опускаются как раз факты, важные для истории». (IV)
«Четвертый признак неблагожелательного характера историка — стремление из двух или многих версий рассказа всегда отдавать предпочтение той, которая изображает исторического деятеля в более мрачном свете». (V)
«Бывают и такие случаи, когда исторический факт сам по себе твердо установлен и не вызывает сомнений, но причины, побудившие совершить его, и намерения и планы действующих лиц не ясны. В этих случаях тот, кто ищет низких устремлений, очевидно, руководится недоброжелательством и злокозненностью». (VI)
«Злокозненность может иметь место и в случае неправильного освещения побудительных причин: когда, например, писатель заявляет, что исторический деятель достиг успеха не делами добродетели, а при помощи подкупа…» (VII)
«Тех, которые открыто поносят неугодных им исторических деятелей, не соблюдая никакой меры, можно обвинять в дурном характере, резкости и невоздержанности. Но те, которые бросают стрелы своей клеветы скрытно, как бы из засады, а затем отходят в сторону, заявляя, что якобы они не верят тому, к чему сами же стремятся внушить доверие, и отрицают свою злокозненность, повинны не только в злокозненности, но еще и в низости». (VIII)
«К этим людям близки те, которые скрашивают свои поношения мало чего стоящими похвалами». (IX)
«Можно было бы привести и многие другие виды злокозненности, но для того, чтобы понять склад ума и характер Геродота, достаточно и того, что мы привели». (X)
Закончив с общими рассуждениями касательно литературных приемов Геродота, Плутарх переходит непосредственно к рассмотрению текста его «Истории», по пунктам разбирая те фрагменты, где автор умышленно (по мнению Плутарха) исказил факты, давая свой комментарий.
Итак, что же вменяет в вину Геродоту Плутарх?
Во-первых, при сравнении варваров (включая персов) и греков, Геродот всегда на стороне первых. А истинно греческим героям и мудрецам он находит предков среди варваров.
«Он такой горячий сторонник варваров, что … приведя доказательства того, что египтяне крайне богоугодные и справедливые люди, он перелагает вину в этих мерзостных преступлениях на греков…» (XII).
«[По Геродоту,] «Персы имеют общение с мальчиками; они научились этому от эллинов». Но как возможно, что этой наукой персы обязаны грекам как учителям, если (в этом согласны почти все) обычай оскоплять мальчиков установился у них задолго до того, как они впервые выплыли в Эллинское море». (XIII)
«он считает предком Геракла Персея, Персея же считает ассирийцем, согласно персидскому преданию. А цари дорян, по его словам, оказываются чистокровными египтянами». (XIV)
«… он объявляет Фалеса по происхождению финикиянином и, следовательно, потомком варваров. … Приписывая Солону свои собственные мысли о богах, он повинен, кроме злокозненности, еще и в богохульстве. Он говорит о Питтаке по поводу мелких и недостойных упоминания событий, а о самом великом и славном подвиге этого человека он вовсе не упоминает в том месте своей истории, где этого можно было бы ожидать». (XV)
Во-вторых, в рассказах из греческой истории Геродот тоже раздает «всем сестрам по серьгам» – любой полис получает у него свой ушат грязи, как в целом, так и в отношении известных личностей полиса.
«После этого он переходит к Алкмеонидам, обвиняя этих мужей, прославившихся доблестью и освободивших свою отчизну от тирании, в предательстве». (XVI)
«…ему удалось опоганить Офриада, которым лакедемоняне больше всего восхищаются и которого они чтут больше всех». (XVII)
«…по Геродоту все поведение спартанцев было пределом низости и глупости… Коринфское … государство… облил самой отвратительной и грязной клеветой». (XXI)
«…он говорит, что Клисфен, один из первых и знатнейших мужей в Афинах, подкупил Пифию, чтобы она давала ложные предсказания, постоянно требуя от лакедемонян, чтобы они освободили Афины от тиранов. Таким образом, Геродот и это справедливейшее и прекраснейшее дело опутал клеветой, обвинив Дельфы в неслыханном кощунстве и обмане; он отнял у бога его прекрасный и благой пророческий дар, достойный Фемиды, участвующей, как говорят, в составлении пророчеств Аполлона». (XXIII)
История греко-персидских войн – вообще сплошное передергивание.
«В дальнейших главах Геродот рассказывает о походе на Сарды все, что только можно, чтобы преуменьшить заслуги греков и изобразить дело в дурном свете». (XXIV)
«В шестой книге он рассказывает о платейцах, — что они сами хотели отдаться на милость спартиатам, но те посоветовали им лучше обратиться к афинянам, как к их ближайшим соседям, имеющим достаточно сил, чтобы помочь им. К этому он прибавляет не в виде подозрения или догадки, а так, как будто это ему точно известно: «Такой совет подали лакедемоняне не столько из расположения к платейцам, сколько из желания обременить афинян войнами с беотийцами». Если не признать, что Геродот — злокозненный человек, придется допустить, что лакедемоняне коварны и злокозненны, что афиняне стали жертвой обмана вследствие их собственной глупости и что ответ, данный платейцам, был вызван не расположением и уважением к ним, а послужил лишь поводом к готовившейся войне». (XXV)
«С полной несомненностью можно уличить Геродота во лжи, имевшей целью опорочить лакедемонян, на основании его рассказа о полнолунии, которого якобы дожидались лакедемоняне и на которое они ссылались, не желая идти на помощь афинянам в Марафон. … В рассказе о Марафонской битве Геродот, по мнению большинства историков, свел на нет это сражение, дав преуменьшенное число трупов, оставшихся на поле битвы…» (XXVI)
«Не будем уже говорить о том, что Геродот называет здесь рабами эретрийцев, не уступавших в храбрости и в доблести никому из греков и подвергшихся судьбе, недостойной их благородства; не так уже важно и то, что он чернит Алкмеонидов, к которым принадлежали знатнейшие семьи и славнейшие мужи. Но дело в том, что Геродот сводит на нет все выдающееся значение и величие этой славной победы [в Марафонской битве]: получается впечатление, что это не гигантская борьба и не замечательный подвиг, а, как говорят хулители и зложелатели, «небольшая стычка с варварами, уже севшими на суда». (XXVII).
«Не ясно ли после этого, что Геродот руководился в своих отношениях к фиванцам какой–то личной злобой и нерасположением, вследствие чего он не только лживо и несправедливо оклеветал Фиванское государство, но даже не позаботился о том, чтобы его клевета была убедительной и чтобы он, противореча сам себе на расстоянии нескольких [строк], не производил на людей впечатления лгущего сознательно?» (XXХI). И т.д.
В-третьих, «отец истории», даже похвалив кого-то, никогда не забывал воткнуть уравновешивающую похвалу шпильку.
«… беда в том, что он к своим похвалам присоединил обильные поношения» (XXIX). «Однако он использовал и этот случай для того, чтобы уязвить…» (XXX). «Он никак не мог вычеркнуть из истории прекраснейший и славнейший подвиг [участие в битве при Фермопилах] и заявить, что фиванцы его не совершили но, придумав для поношения ложный повод их поведения и подлый навет, написал…» (XХXI). «Геродот не умеет хвалить, не очерняя в то же время: чтобы прославить одного человека, он должен запятнать целый город и целый народ» (XXXVI).
В финале сочинения следует безжалостное резюме:
«Что же остается у греков славного и великого от этих сражений? Лакедемоняне сражались с безоружными, остальные даже не знали, что идет сражение; знаменитые братские могилы, почитаемые всеми, — поздняя подделка; треножники и алтари, стоящие в храмах богов, покрыты фальшивыми надписями. Единственный, кому удалось узнать истину, — это Геродот; всех прочих людей, которых чтут греки, обманула ложная молва, изобразившая победы того времени как нечто выдающееся. …
Однако его [Геродота] клеветы и злоречия надо остерегаться, как ядовитого червя на розе, — они скрыты за тонкими и лощеными оборотами. Если мы забудем об этом, мы против своей воли поверим лживым и нелепым его сообщениям о лучших и величайших городах и мужах Греции». (XLIII)
Подробнее с трактатом Плутарха «О злокозненности Геродота» можно ознакомиться здесь.
Хочу напомнить, что у меня есть телеграм-канал "Помпеи изнутри" и, конечно же, подписывайтесь на канал "Древности нашей ойкумены"!