Рассказ написан Стивеном во второй половине 70-х годов для антологии рассказов "Dangerous Visions 3" под редакцией Харлана Эллисона, американского писателя-фантаста, чьи рассказы "Солдат" и "Демон со стеклянной рукой" во многом повлияли на вселенную "Терминатора".
По словам Эллисона, "Отряд Д" получился сыроват и требовал доработки, поэтому он вернул рассказ Кингу, а впоследствии так и не нашёл достаточно времени для подбора рассказов для антологии.
Фанаты Стивена узнали о рассказе только в начале 2000-х, когда несколько видных специалистов начали изучать неопубликованные работы Кинга. Рокки Вуд, человек, который, по словам Кинга, "знал обо мне больше, чем я сам", писал, что существуют, по меньшей мере, две версии рассказа. В одной из них действие происходит в 1977 году, а в другой - в 1985. Версия, попавшая мне в руки, по-видимому, составлена из фрагментов двух версий, потому что временные расхождения очень сильно бросаются в глаза. Поэтому при переводе я постарался немного сгладить углы.
Прошу вас не ждать откровений от этого короткого рассказа. Это ни в коем случае не "утраченный шедевр", а коль скоро и сам Кинг не спешит публиковать его, он и сам придерживается схожего мнения. Но если вы считаете себя настоящим поклонником творчества Стивена - не проходите мимо. Буду рад любым отзывам!
Приятного чтения!
Отряд D
Смерть Билли Клоусона, наступившая 8 апреля 1974 года, была мгновенной, как и смерть девяти или десяти других солдат из Отряда D. Мать пережила его на два года, но на самом деле она умерла в тот день, когда пришла телеграмма с извещением о гибели её сына. Дэйл Клоусон просто опустился на стул в прихожей и сидел неподвижно пять минут, сжимая в руке тонкий листок желтой бумаги. Дейл не знал, то ли он сейчас упадёт в обморок, то ли блеванёт, то ли закричит, то ли ещё что. Когда он нашёл в себе силы встать, то побрёл в гостиную, где Андреа как раз осушила первый стакан спиртного в своей новой жизни, в которой больше не было сына. За первым стаканом тут же последовал второй, потом ещё один, и ещё, и ещё. Поразительно, сколько спиртного смогла влить в себя эта крошечная женщина за какие-то два года. Её свидетельство о смерти гласило, что причиной кончины стали отказ печени и почечная недостаточность, но Дейл с семейным врачом знали, что это лишь вершина айсберга, а сам айсберг скрыт под поверхностью алкогольного океана. Был и третий уровень, о котором знал только Дейл – вьетконговцы убили их сына в месте под названием Ки Доу, а смерть Билли убила его мать.
Спустя несколько лет – почти в годовщину смерти Билли на мосту – Дейлу Клоусону начало казаться, что он сходит с ума.
Девять, думал он. Их было девять. Их всегда было девять. До сегодняшнего дня.
Точно? отвечал он самому себе. Ты уверен? Ты сам их пересчитал? В письме лейтенанта было написано девять, как и в письме Бортмана. Тогда почему ты так уверен? Может быть, ты просто поверил им на слово?
Но он не просто поверил на слово и был уверен в том, что видел, потому что умел считать до девяти. И на фотографии, которую ему прислал Бортман вместе с письмом, было ровно девять мальчишек.
Ты мог ошибиться, твердил ему разум с уверенностью, в которой слышались истерические нотки. Тебе пришлось через многое пройти в последние годы. Сначала ты потерял Билли, а затем – Андреа. Ты мог ошибиться.
Оставалось только диву даваться, за какую тонкую соломинку способен хвататься разум, чтобы не утонуть в пучине безумия.
Он провёл пальцем по новой фигуре, появившейся на фото. Это был мальчишка, ровесник Билли, но светловолосый и с армейской стрижкой. На вид ему было не больше шестнадцати, слишком мало, чтобы сражаться на поле боя. Он сидел, скрестив ноги, перед Гибсоном, который, судя по письмам Билли, играл на гитаре, и Кимберли, который постоянно отпускал сальные шуточки. Белобрысый слегка щурился на солнце – как и некоторые другие, которые были на фотографии и раньше. Солдатская рубашка новенького была распахнута на груди, открывая армейские жетоны на безволосой груди.
Дейл отправился на кухню, порылся в ящиках, которые Андреа называла «ящиками со всякой всячиной» и достал старое поцарапанное увеличительное стекло. Он пошёл с фотографией и увеличительным стеклом в гостиную, подошёл к окну, повернул фото так, чтобы не было бликов, и посмотрел сквозь стекло на жетоны нового паренька. Он не смог разобрать номер и решил, что жетоны просто повёрнуты обратной стороной.
И, тем не менее, в его разуме зародилось сомнение – оно тикало в его груди, как часы, которые стояли на каминной полке. Он как раз собирался завести их, когда заметил перемену в фотографии. Дейл поставил фото на место, между снимком Андреа и фотографией Билли, сделанной на выпускном вечере, нашёл ключ. И завёл часы.
Письмо лейтенанта Андерсона было очень простым. Дейл достал его из ящика стола в своём кабинете и перечитал. Строчки, напечатанные на армейской машинке. Дейл предположил, что писать такие письма лейтенантам полагается по уставу. Пункт Первый: Похоронка. Пункт Второй: Письмо С Соболезнованиями От Лейтенанта. Пункт Третий: Гроб (Один Мёртвый Мальчик Прилагается). Он уже замечал раньше – и вновь обратил внимание, что печатная буква «о» располагалась чуть выше остальных.
Андреа хотела разорвать письмо, но Дейл настоял на том, чтобы сохранить его. Теперь он был рад этому.
Отряд Билли, вместе с двумя другими, прочёсывал квадрат в джунглях, где находилась одна-единственная деревушка под названием Ки Доу. Мы ожидали столкновения с врагом, писал Андерсон, но его не произошло. Вьетконговцы, которые, по донесения разведки, должны были находиться в этом районе, словно растворились в джунглях – за прошедшие 10 лет американские солдаты насмотрелись на подобные фокусы сполна.
Дейл представил, как отряды с облегчением возвращаются на базу в Хоман. Отряды А и C перешли почти пересохшую реку Ки вброд, а отряд D двинулся по мосту. Когда они дошли до середины, мост взорвался. Возможно, его подорвал кто-то, находившийся ниже по течению, но скорее всего, кто-то из ребят – может быть, даже сам Билли – наступил не на ту доску. Все девять человек погибли. Не выжил никто.
Бог – если он есть на свете – порой бывает очень жесток, подумал Дейл. Он положил на место письмо лейтенанта Андерсона и достал письмо Джоша Бортмана. Оно было написано на разлинованном листке, который, казалось, выдернули из детского блокнота. Почерк Бортмана было почти невозможно разобрать, потому что орудие письма он выбрал – хуже не придумаешь. Простой карандаш с мягким грифелем, который, по-видимому, и в самом начале письма был коротким, а к концу и вовсе превратился в огрызок. Кое-где Бортман так сильно нажимал на карандаш, что порвал бумагу.
Именно Бортман, десятый человек из отряда, и прислал Дейлу и Андреа фотографию отряда в рамке со стеклом, которое чудом пережило поездку из Хомана в Сайгон, оттуда в Сан-Франциско, а оттуда, наконец, в Бингхэмтон, штат Нью-Йорк.
Письмо Бортмана было наполнено скорбью. Он говорил, что остальные девять были «лучшими друзьями, которые у меня были, и я любил их всех, как братьев».
Держа в руке письмо, Дейл посмотрел на открытую дверь своего кабинета, через которую доносилось тиканье часов, стоявших на каминной полке. Когда пришло письмо от Бортмана, в мае 1974 года, Дейл был слишком подавлен собственным горем, чтобы всерьёз думать о горе Бортмана. Теперь ему начинало казаться, что он понимает его – по крайней мере, отчасти. Бортман испытывал глубокое, невысказанное чувство вины. Девять писем. Все написаны в госпитале на базе Хоман, возможно, одним и тем же карандашом с мягким грифелем. Расходы на печать девяти копий фотографии, рамки и пересылку. Попытка обрести внутренний покой при помощи мягкого карандаша, подумал Дейл, складывая письмо и убирая его обратно в ящик стола к письму Андерсона. Словно он убил их, сделав эту фотографию. Вот о чём кричало это письмо. «Прошу, не надо ненавидеть меня, не надо думать, что я забрал жизнь вашего сына и других, сделав это ф…»
Часы на каминной полке в соседней комнате начали отбивать пять часов.
Дейл пошёл в гостиную и вновь взял в руки фото.
То, о чём ты думаешь, просто безумие.
Он посмотрел на мальчишку с коротко стриженными светлыми волосами.
Я любил их всех, как братьев.
Повернул фотографию обратной стороной.
Прошу вас, не вините меня в смерти вашего сына, всех ваших сыновей. Не ненавидьте меня за то, что я лежал в госпитале с открывшимся геморроем, а не шёл по мосту в Кай Доу с лучшими друзьями, которые были у меня в жизни. Не ненавидьте меня, потому что я наконец-то догнал их. У меня ушло на это десять лет, но я наконец-то догнал их.
На оборотней стороне фотографии – тем же самым мягким карандашом – было написано:
Джек Брэдли, Омаха, Небраска
Билли Клоусон, Бингхэмтон, Нью-Йорк
Райдер Дотсон, Онеонта, Нью-Йорк
Чарли Гибсон, Пейтон, Северная Дакота
Бобби Кейл, Хэндерсон, Айова
Джек Кимберли, Трут-Ор-Консеквесиз, Нью Мексико
Энди Моултон, сержант, Фарадей, Луизиана
Джимми Олифант, Бесон, Делавер
Эйсли Сент-Томас, Эндерсон, Индиана
*Джош Бортман, Касл Рок, Мэн
Он написал своё имя последним. Дейл сотни раз держал в руках это письмо, смотрел на это имя, но не видел его. До сегодняшнего дня. Он написал своё имя последним, не по алфавиту. И поставил звёздочку.
* означала «всё ещё жив». * означала «не ненавидьте меня».
То, о чём ты думаешь, это безумие, и ты это знаешь.
Тем не менее, он подошёл к телефону, снял трубку, набрал «0» и убедился, что код Мэна по-прежнему 207. Оператор сказал ему, что в Касл-Роке проживает лишь одна семья с фамилией Бортман.
Поблагодарив оператора, он записал номер и посмотрел на телефон.
Ты же не собираешься звонить этим людям?
Ответа не было – лишь тиканье часов. Он посмотрел на фото, которое лежало на диване – сперва на своего сына, мальчишку с зачёсанными назад волосами и тоненькими усиками, пробивавшимися над верхней губой, которому уже никогда не стать старше двадцати одного года. Потом он перевёл взгляд на паренька, которого раньше не было на фото, того самого, светловолосого, с армейскими жетонами, повёрнутыми номером к груди. Он вспомнил, как Джош Бортман отделил своё имя от других, вспомнил о звёздочке, и внезапно его глаза наполнились слезами.
Я никогда не питал к тебе ненависти, сынок, подумал он. И Андреа тоже, несмотря на всё горе. Наверное, мне следовало взять ручку и черкануть тебе пару строк, но клянусь Богом, мне это даже в голову не приходило.
Он поднял трубку и набрал номер Бортманов из городка Касл-Рок в штате Мэн.
Занято.
Он повесил трубку и подождал пять минут, глядя в окно на улицу, где Билли когда-то учился кататься на велосипеде. Сначала на трайке, потом на четырёхколёсном и, наконец, на двухколёсном. Венцом эволюции стал мотоцикл «Ямаха-500», который Билли прикатил домой в восемнадцать лет. На мгновение Дейл увидел Билли с парализующей ясностью, словно тот вошёл в дверь и сел рядом.
Он снова набрал номер Бортманов. На сей раз в трубке раздались долгие гудки. В голосе человека на другом конце линии отчётливо слышалась настороженность, хотя он произнёс всего два слога: «Алло?». В этот момент взгляд Дейла упал на циферблат его наручных часов, и он прочёл дату – не в первый раз за сегодня, но теперь эта дата прочно засела в его мозгу. Было 9 апреля. Накануне исполнилось ровно 11 лет со дня смерти Билли и других ребят.
- Алло? – резким тоном повторил голос, - Отвечайте или я повешу трубку. Вы – который?
Который? Он стоял в гостиной, где тикали часы, и слышал, как из его рта вырываются слова.
- Мистер Бортман, меня зовут Дейл Клоусон. Мой сын…
- Клоусон. Отец Билли Клоусона, - его голос был ровным и безжизненным.
- Да, я…
- И почему я должен вам верить?
Дейл не нашёл, что на это ответить. Впервые в жизни он потерял дар речи.
- Ваша фотография Отряда D тоже изменилась?
- Да, - придушенно ответил Дейл.
Голос Бортмана по-прежнему был ровным, и тем не менее, чувствовалось, что он в бешенстве.
- Слушай меня и передай другим. К вечеру я поставлю на телефон оборудование для отслеживания звонков. Если это какая-то шутка, то, клянусь, я упрячу всех вас, шутников, за решётку.
- Мистер Бортман…
- Заткнись. Сначала нам звонит какой-то тип, представляется Питером Моултоном из Луизианы и говорит моей жене, что наш мальчик внезапно появился на фотографии Отряда D, которую он сам же и прислал много лет назад. Не успела у неё прекратиться истерика после этого, как нам звонит предположительно мать Бобби Кейла и рассказывает ту же безумную историю. Следом Олифант! За ним – брат Райдера Дотсона. А теперь – ты.
- Но мистер Бортман…
- Моя жена наверху. Пришлось накачать её успокоительным. И если это очередной телефонный розыгрыш, клянусь Богом…
- Вы знаете, что это не шутка, - прошептал Дейл. Он почувствовал, что его пальцы стали холодными и одеревеневшими. Он посмотрел в другой конец комнаты на фотографию. На мальчика со светлыми волосами, который, прищурившись, смотрел в камеру и улыбался.
На другом конце линии повисло молчание.
- Вы знаете, что это не шутка. Что произошло?
- Наш сын вчера покончил с собой, - сказал Бортман буднично.
- Если вы этого не знали, - добавил он.
- Не знал. Клянусь.
Бортман вздохнул.
- Вы ведь и вправду звоните издалека, так?
- Из Бингхэмтона, штат Нью-Йорк.
- Да, междугородние звонки ни с чем не спутать. У них всегда такой звук…
Дейл с запозданием понял, что изменилось в голосе Бортмана. Тот плакал.
- У него была постоянная депрессия, с самого возвращения из Вьетнама в конце 1974, - сказал Бортман, - Весной всегда наступало обострение, а 8 апреля всегда становилось совсем плохо. В тот самый день, когда ваш сын … и другие мальчики …
- Да, - сказал Дейл.
- А в этом году …
Дейл услышал приглушённый звук. Бортман высморкался в платок.
- Он повесился в гараже, мистер Клоусон.
- Боже мой, - пробормотал Дейл. Он крепко зажмурился, пытаясь отогнать этот образ. Вместо него увидел другой – сияющую улыбку на лице, распахнутую армейскую рубашку, жетоны на груди. Это было едва ли не хуже. – Мне очень жаль.
- Он не хотел, чтобы люди знали, почему его не было с остальными в тот день, но, конечно же, история выплыла наружу. – Последовала долгая пауза. – Такие истории всегда выплывают.
- Да, думаю, что так.
- У Джошуа никогда не было много друзей. Не думаю, что у него были настоящие друзья до того, как он отправился во Вьетнам. Он любил вашего сына, и остальных тоже.
Теперь он успокаивает меня.
- Я сочувствую вашей утрате, - сказал Дейл, - и прошу меня простить за то, что позвонил вам в такое время, но поймите, я был обязан это сделать.
- Я понимаю. Он улыбается, мистер Клоусон? Остальные сказали, что он улыбается.
Дейл посмотрел на фотографию подле тикающих часов.
- Да. Он улыбается.
- Разумеется. Ведь Джош наконец-то догнал их.
Дейл смотрел в окно на тротуар, по которому Билли когда-то катался на четырёхколёсном велосипеде. Он чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог найти слов. В желудке болело. Внутри, казалось, всё оледенело.
- Мне пора идти, мистер Клоусон, жена может проснуться. – Он помолчал. – Пожалуй, я оставлю трубку рядом с телефоном.
- Думаю, это хорошая мысль.
- Всего доброго, мистер Клоусон.
- Всего доброго. Мои соболезнования.
- И вам тоже.
Щелчок.
Дейл прошёл по комнате и взял фотографию Отряда D. Он посмотрел на улыбающегося светловолосого мальчишку, сидевшего, скрестив ноги, перед Кимберли и Гибсоном. В его позе было столько непринуждённости и покоя, словно он никогда в своей жизни не страдал от геморроя и не поднимался по стремянке в гараже, чтобы затянуть петлю на своей шее.
Джош наконец-то догнал их.
Он долго стоял, не сводя взгляда с фотографии, прежде чем понял, что вокруг воцарилась полная тишина. Часы остановились.
