Воспоминание участника Фанагорийской археологической экспедиции 1970-х гг.
I
Про Тьмутаракань-то больше народа поди слышало, чем про Фанагорию.
По Фанагории важное что следует любознательному обывателю знать бы? Ну, хоть три пункта.
Однажды царь Понта Митридат VI Евпатор решился на большую войну с ненавистным Римом. С помощью сыновей стал собирать армию. Тяжкие поборы и рекрутирование — вот чего ожидали города. И царь с этим не замедлил. Причерноморские скифо-сарматские народы, трепетавшие одного имени деспота, повели себя послушно.
В планы царя входило пополнение огромной сухопутной армии на первом этапе её движения — за счёт кельтов придунайских территорий. Однако нашлись смелые люди: 63 г. до н.э. Фанагория восстала первой.
Отчаянное сопротивление оказала; взяли даже в плен несколько сыновей царя. Вслед за Фанагорией восстали Херсонес, Нимфей, Феодосия. Вскоре на сторону римлян перешёл сын Митридата Фарнак. Одно за другим происходили события, коими ускорились падение и гибель царя.
Могущественный Рим оценил вклад Фанагории, даровав ей права свободного города.
Фанагория в определённый период своей истории оказалась притягательна для многих первых христиан. Т. Г. Шавырина, археолог, владеющая, — обратите внимание, — латынью и древнегреческим, в научной статье “Раннехристианские символы в погребениях I—II века н.э. некрополя Фанагории” в частности пишет (здесь осмеливаюсь передать близко к авторскому тексту. — Н.К.):
на красноглиняном кувшине изображён лебедь; птица, одно из четырёх животных, увиденных Иоанном Богословом, рассматривается как символ самого Иисуса при вознесении его… и связывается с понятием о царстве небесном… отсюда у ранних христиан связь птицы (необязательно только голубя) с душой; изображение коня без пояснительных надписей символизирует законченность жизненного пути, конь как бы заменяет слово vixit (умерший прожил жизнь); конь изображён со склонённой к чаше головой; чаша это тоже символ; если предположить, что лошадь пьёт из неё, то в чаше можно видеть намёк на таинство причащения; чашу также сравнивают с мерой, из которой лошадь ест пшеницу, которая приравнена к символу хлеба; а «хлеб животный» является символом самого Христа и связан с таинством причастия и с воскресением…
В Фанагории в конце сороковых — начале пятидесятых гг., в царствование боспорского царя Котиса, уже существовала община иудеев, о чём сообщает надпись из раскопок Фанагории (1989 г., раскоп «Берег»…хранится в коллекции фанагорийской экспедиции ИА РАН); до этого самой ранней надписью, в которой упоминается община иудеев, являлась надпись КБН 70, относящаяся к 81 г. н.э.; т.о., по-видимому, спустя год после того, как св. Павел написал «Послание к фессалоникийцам» (50 год), считавшееся самой древней частью «Деяний святых апостолов», в Фанагории зарегистрировано наличие иудейской общины; в конце I—II вв. н.э. иудео-христианские общины становятся менее однородны, в них вливаются представители разных национальностей, особенно много греков, что сильно эллинизировало общину; тесная общинная жизнь способствовала быстрому проникновению греческого языка…
VII век н.э. В причерноморских степях при хане Кубрате, коего имя одно говорит: “ты должен собрать народ”, на землях от Кубани до Днепра, населённых болгарскими племенами, со столицей в Фанагории, возобновлённой после гуннского разорения, создаётся т.н. Великая Болгария. Насколько же и сколь долго была она велика, вопросят, предвижу, зубоскалы? Да ненадолго. Зато существенно. Ибо три народа позже обособились и окрепли от этой самой Великой Болгарии… После смерти хана Кубрата Великая Болгария была поделена между его сыновьями. Причём, западная группа болгар, ведомая ханом Аспарухом, перешла на Нижний Дунай, одолела в военных столкновениях войска византийского императора Константина IV Погоната.
Вышеназванный Аспарух, армия коего однажды вышла по всей видимости из Фанагории, в 681 г. основал ту самую Болгарию, которая ныне всем известна. Вот вам и Фанагория, как фактор изначальный (надо же?) в этногенезе болгарского народа!
Слух о Фанагории разнесли по всей России великой журналисты в 2011 году. Тогда однажды появились в большой прессе публикации о Фанагорийской археологической экспедиции в связи с посещением этого достопамятного учреждения непосредственно в полевых условиях тремя высокими гостями. Можно назвать их здесь так: Набольший, министр и олигарх.
Надо вам сказать, что Фанагорийская экспедиция 2011 года ни в какое сравнение не идёт с тем, чем довольствовались мы, в 1-й половине 1970-х годов. Почитал в 2011-м или в 2012 году как-то дневник экспедиции, пока такая возможность была, потом послушал в который раз вездесущего и более других многократного фанагорийца С. В. Клокова. И уверился — там теперь есть всё, чего только может себе пожелать такая экспедиция.
Бульдозер надо? Да не вопрос! Всякие электронные штуки для разведки? Приходи кума любоваться! Руководитель отряда подводников Ольховский (2011 г.), — у того экипировка под стать Ж.-И. Кусто… У нас было в 1973 г. три аквалангиста, которым доктор исторических наук Мария Михайловна Кобылина поручала проводить поиск границы части города, находящейся под водою; их возможности, не говоря уж об уровне подготовленности, были не в пример слабее.
Экспедиции в её нынешнем состоянии необыкновенно повезло.
Спонсорская помощь от О. В. Дерипаски, весьма преклонного вниманием к изучению древностей Тамани, вооружило её, как говорится, до зубов.
Между прочим, известный всем О. В. Дерипаска и наш товарищ по учёбе в МГИАИ Шелегеда Валерий Васильевич — оба из кубанских казаков происходят; родная станица В. В. Шелегеды — в полусотне километров от лагеря Фанагорийской экспедиции.
Шумок в прессе сварганили сами журналисты. Набольший из числа трёх высоких гостей (лето 2011 г.) нырял с аквалангом в показанном ему участке залива и скоро достал 2-3 неплохо сохранившиеся амфоры VI века. Подложили специально или ему подфартило?
Разбор этих “версий” газетчиками вызывал тогда у меня, В. В. Костыгова, С. В. Клокова, В. А. Савина и других старых фанагорийцев неподдельное веселье. Да их, амфор, полно там возле старого пирса, и слепой нырнёт и найдёт.
О происхождении такой свалки порченой керамики нетрудно догадаться!
Где город, там и люди, где люди, там и свалка… Это, конечно, далеко не самые ценные предметы фанагорийской старины глубокой. Сообразите ситуацию. Проходит, предположим, вдруг слух, что едет к вам на производство ли, в учреждение ли, скажем, губернатор! Вы невольно приведены будете сим известием в чрезвычайное волнение. Заробеете. И как следствие, скорее всего, пойдёте на поводу у события, допустите какой-нибудь ляп. Не вы первый, не вы последний. Это не последний был вопрос — где нырять!
А когда писали о посещении? И почему высокие гости посещали именно Фанагорию? О посещении писано было в “Российской газете”, в № 175 (5551) от 11 августа 2011 г., такожде в газете “Известия”, в номере от 11 августа 2011 г. Потому и посещали, что город копается самый древний из крупных античных на территории России. К тому же там тепло и условия соответствующие имелись.
1973 год. Лето. Дня за два до выезда решил проехать по окрестностям родного посёлка. Я ехал по Слёмской дороге и наблюдал прекрасные виды природы средней полосы, какой она бывает в конце июня, наверное, только у нас, в северном углу Мещёры, там, где пойма смыкается с нагорной частью ландшафта. Думал, вот поеду к Чёрному морю, а потом буду сравнивать впечатления. Что-то там будет интересного, что найдём в этой грядущей Фанагорийской экспедиции? Это здорово — открывать древнегреческий полис? До того в подобных экспедициях не бывал.
Мама собрала вещи в дорогу, всё сложила в небольшой рюкзак; там было суконное одеяльце, (очень жаль, что через две примерно недели Юрка Кияш облевал, подлюка скотоподобная, это одеяльце; едва оно обсохло после стирки, как его украла гуляющая молодёжь), положил фотоаппарат, пару рубах с коротким рукавом, джинсы и обувь, в просторечии называемую кедами.
В Москве я прибыл на Стромынку в общежитие, где нашёл Н. Фёдорова и В. Шелегеду, своих старших товарищей по учёбе в историко-архивном институте.
Эти пареньки уже кое-что в жизни повидали, в отличие от меня, оба поступили в институт после армейской службы. Вечером приняли немного шампанского за успех, а наутро прибыли по названному адресу, чтобы закончить погрузку машины и отправиться квартирьерами в Северное Причерноморье.
Ещё с нами в машине оказались двое пареньков, — они, как припоминаю, учились в МАДИ, — Володя Лапшин и пресловутый Кияш. Шофёра запомнил только по отчеству — Алексеевич. Первую продолжительную остановку сделали в большом селе Курской области. Алексеевич привёл нас к каким-то обывателям, своим родственникам.
Мы немного посидели за столом с хозяевами. Поражала чрезвычайная бедность этой семьи, даже в сравнении с моими родителями, хотя они тоже были людьми скромного общественного положения и достатка. Ещё мы посетили сельский дом культуры, где посмотрели какой-то художественный фильм, дивясь убожеству обстановки этого т.н. клуба. В зале было несколько молодых людей и девушек, красивых орловских девушек-селянок, очень бедно, неброско одетых. Шофёр наш предлагал, на наше усмотрение, хотите, мол, ночуйте на скирдах соломы в поле, но там водятся змеи, и непривычный может быть напуган, если не хуже... Я предпочёл переночевать в кузове грузовика.
А на следующее утро мы снова были в пути. Во второй половине дня увидели очень близко величественные горы, несколько раз вдали блистало зеленовато-солнечное море. Станица Сенная (п. Сенной по-современному) — довольно крупный посёлок Темрюкского района Краснодарского края. Попили пива в местной забегаловке, прежде чем проехать последний километр до базы экспедиции. А Шелегеда ещё в магазин заскочил. Экспедиция расположилась между трёх невысоких холмов. За холмом против выхода к морю угадывались фруктовые деревца и кустарник. Были уже поставлены первые палатки. Я увидел Н. И. Басовскую, с самым приветливым выражением на некрасивом, но удивительно живом, симпатичном лице, освещённом великолепной улыбкой.
Очень худой мужчина (он тоже проехал с нами некоторую, небольшую — от Керчи — часть пути в машине), в очках, отдавал какие-то распоряжения хрипловатым голосом.
Умеренно приветливый к новоприбывшим, ко всему и всем внимательный. Владислав Серафимович Долгоруков фактически был здесь хозяином, хотя официально руководила экспедицией д.и.н Мария Михайловна Кобылина, прибытие которой ожидалось с часу на час. Тогда, при «социализме», были иерархия всюду. Нашей группой историков-архивистов руководила фактически Н. И. Басовская.
Ещё была комиссар группы студентов Люба Рубцова. Комиссару положено в корне пресекать всякие проявления своеволия, дурости, пьянства. Возле «очага», т.е. места будущей печи для готовки пищи, валялся какой-то каменный кругляш, примерно 50:50 см., с круглым же отверстием в средине: «Это жёрнов», — сообщил студент по фамилии Федотов, который тут прежде нас освоился.
Встретили нас, можно сказать, торжественно. Говорили много хороших слов, благодарили за то, что довезли всё в целости и сохранности, во время. Толстые ломти белого хлеба обильно накрыли слоем говяжьей тушёнки — ешьте.
Я так и не понял — почему нас надо было сердечно благодарить? В лагере я свой рюкзак, как многие другие, оставил в куче вещей коллег, только фотоаппарат вытащил, но пока им не пользовался. В. Шелегеда предложил посетить морское побережье, всего в пятидесяти шагах оно. Колючка и песок. За колючкой прилегли.
Из-под рубахи кубанский казак Валерий Шелегеда извлёк бутылку водки — «Московская» кубанского розлива, как вскоре оказалось, явная дрянь, в сравнении с тем, чем мы баловались иногда в Москве. Немного погодя, я почувствовал — головушка кружится. А настроение было феерическое, радостное. Вечером я уже порхал по лагерю как бабочка. Тут одна студентка сказала Н. И. Басовской: а в лагере уже есть пьяные.
Наталия Ивановна мне сделала строгое внушение и наказала сидеть в палатке смирно. Так был немного омрачён первый вечер моего первого фанагорийского сезона. В дальнейшем ситуация прояснилась, и я понял, что мне конкретно лучше стараться вообще не рисковать, пить впредь местное вино желательно от и до в компании близких товарищей. В первый день досталось мне и от Долгорукова. Он почему-то напустился именно на меня за оставленный без присмотра фотоаппарат. Более того, спрятал его, и не сразу вернул, заставив поволноваться.
Работать надо было с семи утра до трёх часов дня, с часовым перерывом на обед.
Мне хочется думать, что сезон 1973 года был для Фанагорийской экспедиции не совсем обычным. Дело в том, что, разумеется, и до нас здесь производили раскопки.
Однако именно в тот год в качестве активного «патруля времени» в Фанагорию прибыла довольно большая группа студентов историко-архивного института, участие которых оказалось весьма счастливым по результативности.
Самыми перспективными «точками» в 1973-м назвали центральный раскоп (центр, как мы тогда предполагали, античного города), городской некрополь и, если память не изменяет, юго-западную часть полиса, где также угадывались какие-то захоронения; ещё в ближнюю задачу входило определиться по возможности с границей той части города, которая теперь представляет морское дно (для выполнения этой миссии приехали с нами вместе три студента МАДИ — аквалангисты; Евгений Цыплаков — так звали одного из них).
Фанагорийцу 1972 г. Володе Ерёмченко я обязан тем, что Н. И. Басовская по его рекомендации включила меня через год в состав студенческой группы. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
Николай КЕЛИН
Главный архивист ГБУ «ЦГА Москвы» Главного архивного управления города Москвы.