В пьесе мы видим, как знатный армянин Полиевкт принимает крещение через своего друга-христианина Неарка. Полиевкт очень любит свою жену Паулину, и ему тяжело дается такое решение, при котором, как говорит ему Неарк: «Всем надо пренебречь — женой, богатством, саном — Во славу господа в сраженье непрестанном». Как и все христиане той эпохи, он рисует картину гонений, которая (как всегда у Корнеля) делает больше чести тому, кто впишется за слабых.
Паулина же очень сложный персонаж, изначально она влюблена в Севера, воплощение римских добродетелей (ну куда же без них), но когда отца посылают наместником в Армению, она вынуждена расстаться с возлюбленным, и с политических расчетов отца — выйти замуж за местного влиятельного аристократа, т.е. за Полиевкта. Это происходит всего за две недели до событий пьесы, но в сюжете считается, что Паулина уже успела убедить себя в том, что она верная и преданная жена, и отречься от Севера, который к тому же по слухам умер в бою, став общенациональным героем Рима.
И вот, ей снится сон, в котором смутно виднеются контуры дальнейшего сюжета, Полиевкт должен умереть из-за христиан (что он сам решил принять крещение она не в курсе), и в этой смерти Север, будучи живим, окажется косвенно виновен.
Устами подруги главной героини Корнель рисует типичные предрассудки того времени против христиан, которые, признаюсь, стали выглядеть правдоподобнее в таком изложении:
«Кощунственна, гнусна, безумна секта их,
Кровь пьют они с вином на действах колдовских».
Обычно говоря о предрассудках римлян, говорят о сценах оргий и каннибализма, но в такой версии оно выглядит вполне правдоподобно. Любой сторонник христианства скажет, что это просто слишком буквально понятый обряд причастия, но мне кажется что «без пяти минут» глупый древний обыватель, пропитанный суевериями и преданиями предков, вполне способен был и сам понять причастие неправильно и вполне могло получить распространение реальное «превращение» вина в кровь.
Оказывается, что Север жив, и сон начинает таким образом сбываться. Паулина в панике ждет катастрофы, в ещё большей панике находится её отец Феликс, наместник Армении. Как мы помним, Север любил Паулину, и сейчас он едет к ней, не зная о её замужестве. Север — герой всей Империи, лично почитаемый императором, приедет в провинцию, разгневается на Феликса и казнит, при посредничестве императора. Примерно такие мысли возникают у отца. И вот Кронель снова рисует нам убожество почтенного и знатного (!) отца (!):
«Не утешай меня! Я глубоко несчастен!
Он нас погубит всех! Как горек мой удел!
Я добродетелей его не разглядел!
А ты зачем отцу так робко подчинилась?
Ты смелостью своей для долга поступилась!
Где был твой бунт и гнев? Твой непокорный пыл
От участей моей меня бы оградил!
Надежда мне теперь последняя осталась,
Что власть его любви к тебе не умалялась.
Используй эту власть, и по твоей вине
Источник зол моих спасеньем станет мне!».
Мало того, что он настолько малодушен, что дрожит от власти вышестоящих инстанций, так он ещё ругает дочь за выполнение долга (!) по отношению к власти отца (!). Это-ли поведение достойное римлянина? Достойное наместника провинции, что равно почти-что королю? Если, как то говорит современная критика, Корнель искренне воспевает все эти доблести, то как объяснить этого персонажа?
Да и чисто по человечески, он озабочен только своей (!) судьбой, не думая, что катастрофа затрагивает и саму дочь, и тут же не считаясь с её мнением почти приказывает играть на чувствах Севера для собственной же выгоды.
Дочь не намного лучше отца, даже хуже. Вот она уже готова признать, что герой Север сразит её и она «как женщина слаба», и уже заочно готова нарушить клятву верности мужу. И почему она не собирается поддаваться Северу? Только потому, что её удерживает супружеский ДОЛГ. Отец только за, манипулировать должна она, а не Север нею.
«Да! Снова подавив тоску сердечной боли,
Покорно становлюсь я жертвой вашей воли!»
И вот уже над ней висит двойной ДОЛГ.
По-приезду Север узнает о браке, и что он решает? Что отец право имел, а она права отказать не имела, поэтому все так и ДОЛЖНО быть, как бы больно ему не было. В диалоге Севера и Паулины, последняя признается что все ещё любит, но оба договариваются, что ДОЛГ стоит между ними и им придется мирно разойтись.
И вот центральное событие всей драмы, объявляется жертвоприношение в храме. Полиевкт, буквально только что крещенный, собирается в храм, христианин Неарк тут же останавливает его и начинается выяснение отношений. Оказывается Полиевкт собрался в храм не приносить жертв, а разрушать идолы.
После чего начинается настолько комический диалог, настолько глупый и жалкий, что в этот момент может показаться, что эта трагедия — высмеивание христианства.
Великолепный диалог
Полиевкт
За бога пострадать - наш долг и наш закон!
Неарк
Ты смерть свою найдешь!
Полиевкт
Ее давно желаю!
Неарк
А если дрогнешь ты?
Полиевкт
На бога уповаю!
Неарк
Стремиться умереть господь нам не велит!
Полиевкт
Но доблестная смерть его не оскорбит!
Неарк
Наш долг - страданий ждать, смиряясь пред судьбою!
Полиевкт
Но горестно страдать, не жертвуя собою!
Неарк
Но ты во храме смерть найдешь наверняка!
Полиевкт
Готовит мне венец всевышнего рука!
Неарк
И праведная жизнь венец дарует тоже!
Полиевкт
При жизни согрешив - его теряем все же!
А смерть дарует нам венец и благодать,
Которых никому за гробом не отнять!
Да, я - христианин, и сила веры новой
Меня зовет свершить отважно долг суровый.
Кто, веруя, не смел, в том вера не жива!
Неарк
Имеет лишь господь на жизнь твою права!
Живи для христиан заступником надежным!
Полиевкт
Им будет смерть моя примером непреложным!
Неарк
Ты жаждешь умереть?
Полиевкт
А ты так жаждешь жить?
Неарк
Геройство не по мне - я не хочу таить!
Не так я смел, как ты, меня страшат мученья!
Полиевкт
Кто верит в цель свою - не мыслит о паденье!
Я верою силен и господом своим!
Сомнений убоясь, мы поддаемся им!
Кто верит лишь в себя, тот в вере усумнился!
Неарк
Кто презирает страх, тот слишком возгордился!
Полиевкт
От слабости своей не жду я ничего -
Я верю одному - величию его!
Но что тебя страшит?
Неарк
Сам бог боялся казни!
Полиевкт
Но предал он себя на муки без боязни!
Пойдем же сокрушать кумиры в гордый храм!
Ты говорил, что бог повелевает нам
Забыть семью, друзей и сан ему во славу.
И кровь свою пролить любой имеет право!
Скажи мне, что с тобой? Ты так был чист и смел!
Так пылко призывал к свершенью славных дел!
Ревнивое тебе внушает огорченье
Тобою же самим воспитанное рвенье!
Неарк
Ты принял благодать! Ты только что крещен,
И ни одним грехом твой дух не отягчен,
Он пламенем объят и смел неосторожно,
Все для него легко, все для него возможно!
Во мне, увы, давно святую благодать
Вседневные грехи успели запятнать,
И в самый грозный час, не осененный ею,
Пред трудностями я в бессилье цепенею.
Наказан я за то, что недостойно слаб,
Проступков небольших уже трусливый раб,
Но вижу я, господь - источник снисхожденья -
Мне гордый твой пример послал для подкрепленья!
Идем! Покажем всем, что духом мы сильны,
Что нам кумиры их противны и смешны,
Я стойкости своей явлю тебе примеры,
Тебе, кто всем сумел пожертвовать для веры!
Полиевкт
Господь тебе вернул восторженность твою!
Я радуюсь, Неарк! Я слезы счастья лью!
Идем! Нас в храме ждут для жертвоприношенья -
Величия творца узрим мы подтвержденье!
Идем втоптать во прах богов ничтожных их,
Доверчивой толпы кумиров площадных!
Идем сорвать с очей незрячих покрывало!
Идем разбить богов из камня и металла!
Да возликует дух! Да пострадает плоть!
Пожертвуем собой, как повелел господь!
Неарк
Да воссияет всем его святое слово!
Идем, он так велел, и мы на все готовы!
И вот герои-мученики совершают задуманное. Реакция Паулины просто невероятна. «По долгу полюбив, верна я долгу строго!». Когда ей говорят, что можно без проблем бросить отступника и это будет приемлемо с точки зрения общества, то она отказывается, и согласна даже на постоянные измены:
Пойми, обет и долг я для себя храню —
Пусть их нарушит он, но я не изменю.
Как всегда в таких трагедиях бывает, персонажи сами себе создают проблемы, делая их комически глупыми. Сейчас идеальный шанс, чтобы выйти за Севера, не против никто (как дальше будет понятно, не против даже муж и отец), но ей надо играться в ДОЛГ, потому что это же Корнель.
Глупость выступления Полиевкта и Неарка займет ещё больше места, чтобы переводить дословно, но вкратце они просто устроили балаган, заявили, что «чтить деревянных и каменных идолов глупо, потому что ну потому», и чтобы подкрепить такой веский довод, решили просто порекламировать истинного бога, перечислив «за все хорошее, против всего плохого», попутно перевернув несколько жертвенников. Ну вообщем, по уровню недалеко от Pussy Riot, а реакция властей, учитывая времена, либеральнее, чем в Российской Федерации.
Мало того, что их не убили на месте, так ещё и отдали под суд, так ещё и наместник сделал одному из них (Полиевкту) предложение о помиловании, в случае если тот покается, так как тот является родственником наместника. Да, блат, но сама его возможность при такой ситуации уже выглядит достаточно «либеральной». Да и если речь уже идет на счет либерализма, то наместник Феликс более чем либерал, когда говорит «За равную вину и кара всем равна, виновных различать Фемида не должна», и идя на такую уступку он сознательно нарушает закон (а как у «истинных римлян» в его мозгах 90% содержания это закон, долг и честь), в чем уже тоже немало героизма.
Хотя выше мы видели, как жалок Феликс при виде Севера и упоминании императора Деция.
Неменее жалок он и в своих якобы самых сильных качествах, тогда, когда он мало чем отличается от «старика Горация» из другой знаменитой пьесы Корнеля: «Мне боги, Рим и честь — семьи моей дороже!». Так говорит Феликс своей дочери. И здесь подойдут слова Г.В.Плеханова на счет различий в разных слоях простонародья «есть мужик, а есть мужик». Есть большая разница в том, что именно ты ставишь выше семьи, кто твоя семья, и кто ты при этом сам. Иногда это действительно геройский поступок, но когда ты готов жертвовать всем ради идолов в храме, готов убить дитя, если то скажет «Рим — говно», то ты более чем ничтожен, и таковым является и «старик Гораций» и Феликс, и любой «возвышенный» герой классики.
Удивительно здесь то, что Паулина так озабочена судьбой мужа, которого к ней приставили не спрашивая всего две недели тому назад. Она просит у отца, умоляет его, потом пытается переубедить мужа, заставить покаяться. Во имя любви она просит сделать это, во имя любви же он просит принять крещение и умереть вместе с ним. Никто не уступает. Полиевкт, зная что он уже обречен, призывает Севера и на глазах у Паулины, можно сказать «завещает» её ему.
Казалось бы, формальности соблюдены, она играла роль как могла, и вот уже даже сам муж не против их любви, и тем не менее ДОЛГ обязывает её умереть вместе с мужем, разделить его судьбу до конца, ибо в этом и состоит ИДЕЯ брака.
Но тем не менее Север (на удивление самый адекватный персонаж, при том что истинный римлянин, что синоним неадекватности) очень благодарен Полиевкту и восхищен его поступком на счет жены и стойкостью в беде. Север клянется спасти христианина и защищать их веру, провозгласив принципы веротерпимости! В отличии от Фелкса он прямо заявляет, что ложил он Деция и его пурпурные регалии, и делает это из уважения, не сомневаясь в старых богах. Феликс же, узнав о решении Севера — ещё больше боится гнева из Рима и собирается провести казнь в действие, но это же родственник, а ДОЛГ не велит так родных убивать, поэтому он сам пытается убедить Полиевкта покаяться.
В этой сцене Корнель демонстрирует нам такой уровень примитивизма, которому позавидовали бы даже Пабло Пикассо и Жан-Жак Руссо!
Феликс якобы пытается войти в доверие, «признавшись» в симпатии к христианству и желанию обратится, да вот только боится гнева Севера и Деция. Этот фрагмент я бы рекомендовал прочитать полностью, там всего две страницы (Действие 5; Явление 2). Комизм в том, что герой с первого же слова настроен негативно к этой перемене, т.е. не верит, а потом удивляется лицемерию, когда его «вскрывает». Феликс же уверен, что сам маневр до момента изоблачения был удачен, и все это выглядит максимально нелепо в целом. При чем уже будучи «разоблаченным» он решил объяснить анекдот, сделав его ещё глупее: «Я только льстил тебе, надеясь чем-нибудь от пропасти тебя постыдной оттолкнуть».
Потерпев неудачу, Феликс таки отдает приказ о казни. Паулина, растроганная этим событием ВНЕЗАПНО ПРИНИМАЕТ ХРИСТИАНСТВО и просит о казни (5 минут до этого презирая всех христиан). Север проклинает Феликса, так как ПОКЛЯЛСЯ защищать христиан, и не смог этого сделать, летит угроза расправы. Феликс, испуганный угрозой да и решением дочери ПРИНИМАЕТ ХРИСТИАНСТВО на месте. Конечно, мотивируя это (и это официальная версия и есть) тем, что его убедила мученическая жертва Полиевкта и отсутствие всякой злобы к недоброжелателям, что возвысила его над всей мелочностью и суетой мира.
В заключение Паулина «во Христе» воссоединяется с отцом, уже не спеша умирать с мужем во имя ДОЛГА, а Север всех прощает и снова заявляет что отныне будет покровителем христианства и провозглашает веротерпимость:
Хотелось мне поближе их узнать.
Мне кажется, нельзя за веру презирать!
Любого бога чтить я позволял бы людям —
Отныне христиан мы угнетать не будем!
В этой трагедии мы видим сразу несколько одинаково дебильных поворотов и линий. Сначала невероятно глупо выглядящее рвение и фанатизм Полиевкта, совсем не делающие чести христианству, потом не менее глупое создание самой себе проблем и палок в колеса со стороны Паулины, невероятно глупое поведение Феликса по отношению к зятю, резкое принятие всеми христианства в конце, глупая и совершенно не пафосная «акция» главного героя в храме — все это вкупе с плоскостью мыслей героев просто делает эту трагедию самой настоящей хохмой. В ней нет ничего героического, ведь умирать за «пранк» в храме, как и орать налево и направо о Господе Иисусе его ничто не принуждало, а мотивации для этого в сочинении нет. Единственная линия доведенная до ума, это сам пафос мученичества, но опять же, было бы за что умирать.
А так это типичная «классическая» трагедия с ДОЛГ, ЧЕСТЬ, ЗАКОН, в которую не веришь совершенно. И если правду говорят, что «Корнель рисует людей такими, как они должны были бы быть, а Расин — такими, каковы они в действительности», то мне остается только развести руками, ведь Корнель рисует людей гораздо более отвратительных, чем порождает действительность даже в Темные века, я бы даже сказал, что Корнель не рисует людей, а рисует стоические добродетели, взятые сами по себе, и из самих добродетелей лепит какое-то говорящее «целое», которое никогда даже и не являлось человеком.
В этом смысле популярность Корнеля и ему подобных — это «Анти-просвещение», ведь если этим персонажам сочувствуют, то либо читатель уже варвар (а так и есть), либо благодаря драматургии Человек в варвара превратился. Вот так я сужу о Корнеле, и так следует судить о всяком «римлянине».
