Пишет подписчик, по совместительству старый друг, по совместительству преподаватель Исторического факультета ОНУ.
Ответ переписывается сюда в виде поста. Здесь же — ещё один, третий пример сократической софистики.
Во-первых самое главное в моих постах то, что я оправдываю реакцию общественности на него. Сам Сократ даже технически может мне нравиться за какие-то забавные трюки, но я не согласен с тем, как Сократа видит «критика» последующих веков. Да и это просто далеко не все примеры. Ксенофонт приводит более полный список обвинений, чем Платон, и в т.ч. там звучат такие вещи как «ты учишь молодежь ни во что ставить старших» и похожие на это. На что Ксенофонт даже не может полноценно ответить.
Я конечно не против, что Сократ в целом делал правильные вещи, но и получил он за это вполне по заслугам. Так что обвинения в его сторону оправданы и народ был в праве (по крайней мере по логике собственных же законов).
Во-вторых, софистика и скептицизм (выпад о «вероятностном знании» — это отсылка на кусок из статьи Лосева о скептицизме) это практически одно и тоже. Разница только в том, что с этой "одной и той же" проблемой делать в итоге. Скептики решают не делать ничего, софисты же - извлекать выгоду для себя.
Если бы Сократ поднимал общественные проблемы (или какие-бы то ни было ещё), рассматривал разные точки зрения и приходил к выводу, что «он не знает» — это было бы то, о чем ты говоришь.
Но фактически он лукавил, игрался с оппонентом, он изначально якобы «не знал», хотя, как раз таки в отличии от скептика — имел полноценную «положительную» программу; и доказывал то, что хотел доказать - путем мнимых вопросов.
Это ни на йоту не «вероятностный характер». Например в том, что его этика необходима для государственного деятеля - он не сомневается. А этика - основа его философии. Если бы она была лишь вероятностна - он не смог бы так уверенно предлагать её правителям. Сократ же был уверен в её истинности и приводил банальные панчи уровня рядового аристократа того времени (ну это если верить Ксенофонту) = низкий культурный уровень.
Можно, конечно, сказать, что личность Сократа - тонкий тролль, и что софисты делали то что делали с другой мотивацией. На самом деле раздражительная и показная тупость Сократа больше всего напоминает троллинг.
Но это никак не оправдывает его метода с точки зрения философии... ну или с точки зрения «способа доказывания», который идентичный софистике.
В-третьих, в тех кусках что я приводил, Сократ не «побивает софистов», как ты говоришь. Он общается с обычными гражданами. Софистов же он, как и Платон, вообще почти никак не побивает, кроме простого «ну они деньги берут, а это плохо, это тоже самое что покупать дружбу за деньги».
Отчасти это даже работает, если признать что Сократ мог выживать и без этого, потому что он жил почти как Киник. Но все равно имхо это слабый аргумент (как минимум потому, что он всё же мог брать деньги у своих друзей-аристократов, разница только в форме, Сократ ничего не продавал, а получал как бы за респект).
В остальном же софисты зло лишь потому, что не признают «общего». Единственный сильный аргумент. Но это же и слабое место одновременно, софисты оказываются ближе к просветительскому гуманизму, а Сократ, да и все кто тогда стоял на логике Парменида - неизбежно скатывались в апологетику Богов и связанную с ней мистику и т.п.
И вопрос - в чем тогда разница софистов и Сократа?
У них одна проблематика (человек, а не природа), одно поле деятельности (слова, термины), одна методология (доказательство через игру слов). Что не удивительно, для людей живущих в одну и ту же эпоху.
Разница только в том, что софисты расшатывали абсолютно всё из принципа, а Сократ решил спасти хотя бы этику от этого «расшатывания». Чем он опять таки отделяется от скептического «вероятностного». Но как он спас этику видно из обвинений судейства (спойлер: никак). По-видимому он сделал это только для себя и небольшого круга посвященных. Остальные же реально учились у него только словесным передергиваниям.
Вот взять случайный диалог Платона, я реально взял первое попавшееся. Вырезал не всё, только кусочек. Проследите за логикой развития мысли:
(Сократ) Значит, в чем каждый разумен, в том он и добродетелен?
(Алкивиад) Да.
(Сократ) Неразумный же человек порочен?
(Алкивиад) Как же иначе?
(Сократ) Следовательно, сапожник разумен в деле изготовления обуви?
(Алкивиад) Несомненно.
(Сократ) Значит, и добродетелен в этом?
(Алкивиад) Да.
(Сократ) Ну а в деле изготовления плащей разве не будет он неразумным?
(Алкивиад) Будет.
(Сократ) И, значит, порочным в этом?
(Алкивиад) Да.
(Сократ) Согласно этому рассуждению, один и тот же человек оказывается и добродетельным и порочным?
(Алкивиад) По-видимому.
(Сократ) Значит, ты утверждаешь, что добродетельные люди одновременно также порочны?
(Алкивиад) Нет, конечно.
(Сократ) Но кого же ты именуешь добродетельными?
(Алкивиад) Тех, кто способен повелевать в государстве.
(Сократ) Повелевать... не лошадьми же?
(Алкивиад) Разумеется, нет.
(Сократ) Значит, людьми?
(Алкивиад) Да.
Сначала разум объявляется синонимом добродетели (что таки ладно, с точки зрения тогдашней философии нормально).
Потом разум объявляется причиной мастерства ремесленника (а вот тут я уверен, что можно найти примеры из того же Платона, где он скажет о различии мастерства и разумности).
Следовательно мастерство = добродетель (корявый силлогизм), а неумение чего-либо (тут же, снова ловкий трюк) = порочностью.
Поэтому любой узкий специалист - порочен на 99%, если есть всего 100 специальностей, например. Но нельзя быть одновременно и добродетельным (пускай и на 1%) и порочным. Следовательно ремесленники все порочны.
Этот вывод не делается прямо, но это точно такая же силлогистическая метаморфоза, которую на каждом месте проворачивает Сократ. Если он где-то этого не делает, то явно сознательно.
Дальше следует то, чего в моей вырезке нет: Все порочные люди предрасположены к рабству. Такой вывод Сократом делается прямо, но если мы заметили явный недоговоренный тезис выше — тогда мы и заметим, на что нам намекают, а именно — все ремесленники предрасположены к рабству.
Этот вывод делается уже в самом конце диалога, когда тему сменят уже 3 раза подряд. А первая крупная вырезка — в самом начале. Такой прием тоже является своеобразным софистическим трюком для рассеивания внимания.
Ну а кто же у нас добродетельный?
— Государственный муж.
И на каких основаниях? Разве он не так же как и ремесленники - многого не знает? На это нам никто не отвечает. То, что государственный муж добродетелен - самоочевидно.
Всё это доказательство просто не имеет смысла.
Но почему государственный муж? А просто потому, что Ксенофонт и Платон - консерваторы проспартанского типа.
Но всякий-ли государственный муж достоин такого уважения? Конечно нет, на этот упрек Сократ имеет ответ, есть и плохие. А какие именно плохие?
Конечно же демократы и тираны, которые «ой как плохо» для землевладельцев (об этом же — во второй статье, где софистически доказывается, что хороши только аристократы).
И вот, вдруг, оказывается, что Сократ ни капли истину не ищет, а тенденциозно спекулирует словами, чтобы показать, что партия его покровителей — самая достойная.
Кстати именно это и только это — самая большая проблема Сократа.
Два наших основных источника, это консерваторы лаконофилы, явно подгоняющие Сократа под свои нужды. Отсюда можно решить, что сам Сократ был таким же. Но его военная биография времен Пелопоннесской войны намекает на то, что это было не так. Что это было не так - намекает и то, что он дразнил как раз консервативный лагерь, и именно «справа» раздавались упреки судейства.
На этот же след намекает и тот странный факт, что две самые громкие школы его последователей — киники и киренаики, занимались показным «жизненным стилем», и с большой долей вероятности можно сказать, что Сократ и сам был эдаким киником-нигилистом. Почему мы этого не делаем? Потому что Ксенофонт и Платон — те его ученики, которые описали его биографию, но почему мы должны верить именно этим ученикам, каждый из которых невероятно тенденциозен в изложении фактов?
Вот какие вопросы стоят внимания, но наша современная «критика» только вторит «великому» Платону, и возносит мученика Сократа до небес.
Спустить его обратно на землю — вот и всё, что я хотел сделать в этих очерках.
