Моя внучка заболела, когда ей было восемь: у нее диагностировали опухоль, случайно обнаруженную во время планового осмотра. За три года до этого рак пришел под руку с костлявой старухой за моей женой. Теперь настала очередь Илоны?! Малышка со светлыми кудряшками стойко переносила выпавшие на ее долю испытания, смиренно подставляя врачам ручки для очередного анализа. А я не находил себе места, ночами крича в открытые окна раненым зверем, тщетно пытаясь поговорить... с кем? С Богом? С дьяволом? Ради долгожданной внучки я был готов продать душу Люциферу, но и падший ангел был глух к моим стенаниям.
Сын перенес потерю матери более стойко, в отличие от меня. У него была работа, любимая женщина рядом. Дочь. А я после смерти моей Валентины не знал, чем занять внезапно освободившееся время. Оказалось, что все мои дни были заполнены разговорами с Валей. Не могу сказать, что наш брак являлся образцом взаимопонимания. Мы часто ссорились в силу вспыльчивости обоих, но жить без нее было стократ хуже, чем непрестанно доказывать в жарких дебатах свою точку зрения. Это я знал наверняка еще задолго до потери близкой души. Однажды, нам было лет по двадцать пять, Валя пропала, исполнив одно из своих обещаний, брошенных в пылу ссоры. Накануне любимая выгнала меня после очередной стычки в гостиную на диван, где я всю ночь скрежетал от бессильной злости зубами, твердо пообещав себе наутро не разговаривать с супругой, пока не выйдет весь пар. Но, придя с работы, не застал Валентину на привычном месте за маленьким столиком в спальне у окна. Я думал, что это была очередная пустая угроза, а она бросила меня? Это не укладывалось в голове. Обзвонив тут же всех наших знакомых, которых вообще-то можно было пересчитать по пальцам, я так и не установил местонахождение Валентины. Мы ютились тогда в небольшой квартирке в провинциальном городке на юге Пенсильвании, переехав из России пару лет назад. Это было самое сложное время для нашей семьи. Мы только поженились, только переехали, безжалостно перекроив жизнь, которую знали... Некому было помочь или подсказать. Сейчас я понимаю, что мы с Валей оба попали под нешуточный психологический прессинг, оказались на грани. Жизнь в эмиграции обычно идет проторенной дорожкой, не давая особого выбора — вы либо остаетесь вместе, либо нет.
Валентина не появилась ни на третий, ни на пятый день. Через неделю я зарос щетиной, спал по два часа, почти не ел. В голове проигрывались невероятные сценарии. Самым ярким кошмаром была картина тоненьких рук, скрытых осенней листвой недалеко от одного из многочисленных водопадов в округе. В полиции лишь разводили руками, сочувственно опуская глаза, не спеша заниматься моим заявлением, списывая все на размолвку любовников. Когда я почти потерял интерес к происходящему от бессонницы и переживаний, Валя вернулась. Сжимая ее в своих объятиях со всей силы, которая еще оставалась в моих руках после двух недель голодания, я тут же простил этой максималистке ее уход. А через год появился Майкл, и наши отношения перешли на другой уровень, прибавилось забот, вытеснивших пустые препирательства на второй план. Мы никогда не вспоминали о том случае впоследствии, хотя он дал обоим многое для понимания того, что между нами происходит, чего нужно избегать. Чего мы хотим друг для друга в будущем. Поэтому к моменту женитьбы сына мы с Валентиной почти успокоились, все реже указывая на недостатки друг друга, все чаще смеясь над нелепой забывчивостью, пришедшей с возрастом. Все чаще мечтая о внуках.
Невестка долго не могла забеременеть, и, когда наконец родилась хрупкая малышка, мы боялись даже дышать рядом с ней. Девочка росла смышленым лисенком, а я всячески потакал ее проказам, являясь неизменным соучастником всех затей. В отличие от девочек ее возраста, Илона наотрез отказывалась от розовых платьиц, предпочитая образ Пиратки всем принцессиным аксессуарам. Наш отряд базировался в домике на дереве, который мы с сыном соорудили для Илонки своими руками, где и вынашивался план баталий по захвату замков или бригантин. Родители были в шоке, невестка так вообще считала своим долгом раз в месяц высказаться в мой адрес по этому поводу. Я списывал эти воспитательные беседы на ревность, ведь Эльза не участвовала в наших воображаемых сражениях, хотя мы не раз звали ее присоединиться. Она, вероятно, считала, что носится по саду с криками и деревянным мечом наперевес, ей не по возрасту. А у меня в мои шестьдесят пять открылось второе дыхание. Поначалу мне было тяжело резво выполнять указания моего маленького маршала — с возрастом я набрал десяток лишних килограммов, — но Валя, пока была жива, подстегивала меня своими ироничными высказываниями. Ради этих двух женщин, я был готов на все, даже начал бегать по утрам, чтобы привести себя в форму, несмотря на проснувшуюся старую травму колена. Мы с сыном жили по соседству, поэтому, когда Илона подросла, она часто пропадала у нас дома, слушая сказки бабушки или повелевая мной, своим верным солдатом. Я был несказанно счастлив этой идиллии, стараясь насладиться моментом сполна. Пока рос Майкл, меня часто не было дома, я старался заработать деньги, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась, словно забывая, что пропускаю самое важное, сидя ежедневно за компьютером. Да и Валя не претила моим карьерным порывам, понимая, чем обусловлен трудоголизм, ведь зачастую я проводил время над бумагами и в выходные. Наверное, поэтому сейчас, с внучкой, я словно старался наверстать упущенное. Не безуспешно надо сказать. Слышать смех малышки было для меня лучшим подтверждением, что я двигаюсь в верном направлении.
Никто из нас не замечал изменения в поведении Илоны, списывая утомление на насыщенные дни в детском саду, куда Эльза отвела внучку для подготовки к школе. Училась девочка хорошо, неожиданно проявив недюжинную усидчивость, удивившую ее родителей, но не меня. А чему, собственно, удивляться, когда я видел с каким усердием она планировала захват пирожков с кухни? Болезнь обнаружили во время осмотра перед выпиской. Илона в ту зиму постоянно простужалась, но мы не придавали этому особого значения. В отличие от врачей. Когда нам объявили о страшном диагнозе, сын тихо заплакал. Видеть его, казавшегося таким сильным, полным жизни, в бессилии опускающим руки было невыносимо. Трагедия действует на всех по-разному: кого-то заставляет взять себя в руки и действовать, мобилизовать все свои запасы, о которых порой забываешь в повседневности, а кого-то ломает... Майкл сломался. Я не могу винить его. Продолжительная болезнь Валентины подкосила всех. И если уход матери он смог пережить, то к болезни дочери оказался совершенно не подготовлен. Я думаю, что Майкл сам не осознавал всей глубины потери близкого человека, пока несчастье не постучалось в двери нашего дома во второй раз за три года. Эльза же, напротив, была полна энтузиазма, решительно настроившись на положительный исход, неважно какой ценой. Я горжусь этой маленькой женщиной, моей невесткой. Она оказалась сильнее двух взрослых мужчин. И я безмерно благодарен ей за все ее слова, вселявшие уверенность, что борьба с призрачным врагом увенчается успехом.
И теперь, спустя два года, мы были на финишной прямой. Пройден курс химиотерапии, Илоне стало заметно лучше. Говорить о ремиссии, конечно, было преждевременно, но врачи были настроены положительно. Я, надо признаться, повинуясь интуиции, позволил себе впервые с момента постановки диагноза, свободно вздохнуть. Илонка тоже повеселела, пересказывая своему медвежонку сказки, которые сочинила для нее бабушка. Строила планы. «Вот выздоровею, — говорила она медведю Лаки, — поедем с тобой в путешествие». Но, естественно, никакой речи о том, чтобы отправиться в отпуск с ребенком, у которого убит иммунитет, не могло быть и речи. Тогда мне пришла в голову мысль отправиться в Европу, прихватив с собой медведя внучки. Илона мечтала об Италии и Праге, Англии и Шотландии. И, достав из комода фотоаппарат, я поехал в туристическое агентство, оформлять путевку. Без малого за месяц я планировал посетить все значимые достопримечательности. Я хотел сделать для внучки фотоальбом-книгу с описанием каждого места, где мне доведется побывать, создать у нее впечатление, будто и она побывала там. А главным на фото должен был стать плюшевый медведь, которого, к слову, долго пришлось уговаривать расстаться со своей подопечной, разыгрывая перед внучкой шуточный разговор. Но Лаки согласился.
Ловя на себе взгляды туристов, неизменно размещая в кадре медвежонка, я молился только о том, чтобы тем, кто запечатлел меня на фото, чтобы показать своим родным, не пришлось пережить то, что пережила моя семья.
