Мистер Кельвин очень любит печенье. Ради него он готов дотянуться до самой верхней полки, преодолеть любые препятствия. Устрашающе рявкнув и выставив длинные усы, он смело сражается с огнедышащими драконами, приручает диких единорогов и одним прыжком преодолевает разлившиеся моря. Моря пахнут компотом. Их липкая вода плохо сходит с одежды, и Кельвин помнит об этом. В награду он получает желанное Печенье. По округе разносится хруст, и вскоре даже в самых узких закоулках королевства знают об очередной победе.
Но его мятежная натура никогда слышите, никогда не позволяла себе обладать Печеньем просто так. Потому что заслужить расположение мисс Печенья — дело чести. Пусть даже кошачьей.
Но однажды все старания кота Кельвина оказались напрасны. Мисс Печенье похитили. Не может быть! Но кто посмел?
– Готовь меч и когти, о, несчастный! Теперь я найду тебя! — зашипел Кельвин, выгнув спину. Он метался по столу, думал, соображал, а потом решил полокать молока перед дорогой. Целая миска стоит, не пропадать же.
Смахнув геройскую слезу со щеки, кот отправился на поиски прекрасной мисс Печенья. Где только не пришлось ему побывать. Тёмный лес с высокими деревьями встретил его неласково. Он испускал несъедобные запахи и отгораживался от окружающего мира тяжёлой дверью. Побывав здесь, мистер Кельвин почти сразу понял, что в этом городке делать нечего. Потрепанный, но непобедимый, двинулся дальше. Не успел он пройти и двух поворотов, как путь преградило Задиванье с его тесными улочками. Разноплановые постройки занимали почти все место в городе, громоздились друг на друге, пахло затхлостью. Передвигаться приходилось ползком. Мисс Печенья не было и здесь. Только крохотные следы её присутствия. Кот усмехнулся. Попав в пыльный Подкравадтингтон, Кельвин так расчихался, что помчался прочь не разбирая дороги. Вскоре он оказался в шумном Санкт-Детибурге. Завидев пушистое существо, жители этого города так и норовили вовлечь мистера Кельвина в недостойные кота игры. Кошачья натура была хоть и благородной, но не терпеливой. Кот распушил шерсть и выставил когти.
— Пока мой нос различает запах корицы из миллионов других запахов, — начал кот романтическую речь. — я буду бороться! До последнего вздо…
И тут раздался звон и скрежет. Уши захотелось зажать лапами. Холодок пробежал по кошачьей шкуре, но не заморозил самообладание. Откуда-то сверху грохнулся на землю толстый господин. Это был Фан-Целюфан. Француз, воин посредственный и страшный болтун. Они встречались раньше, но мистеру Кельвину так и не удалось с ним подружиться. Белый от страха, с огромным прозрачным животом, француз замер при виде вооружённого кота и его хитрого оскала. В его животе отчётливо виднелось платье мисс Печенья. Увидев ее, кот сверкнул зелёными глазами и приставил острый меч к шее Фан-Целюфана. Но тот оставался неподвижен. Видимо он совершенно не понимает лёгких намёков и освободить мисс Печенья отказывается. Отважный мистер Кельвин так и рассудил. Ещё он понимал, если он сейчас не набросился на господина Фан-Целюфана, то весть о его трусости тут же разнесется по всем владениям. Ему будет грустно об этом вспоминать. Поэтому, зажмурившись, беспорядочно замахал мечом, а толстый господин замахал первым, что попалось под руку — огурцом, изогнутым словно сабля. При каждом ударе он неустанно ругался на непонятном языке, шуршащим, шелестящим, поэтому мистер Кельвин не придумал ничего лучше, как выхватить возлюбленную из пасти болтуна и бежать туда, где никто их не найдёт. Так он и поступил. Добежав до укромного места, пригладил загривок и улыбнулся. Мисс Печенье, ммм, с ней он становился лучше. Её утонченный вкус, хруст её румяного платья и манящий запах корицы вскружили ему однажды голову. И он уже не мог остановиться.
Тем временем за окном растекался рассвет, нежно-розовый в фиолетовую полоску. Полоски пронизывали зимние облака, а те сыпались на крыши белой мукой, истончались. За ними все сильнее просвечивалось голубое небо.
– А вот и разоблачение! — протянул котик и обнял новенькое мисс Печенье, только что добытое из целлофановой пасти. Потом прикрыл салфеткой похищенное накануне и продолжил: — Как же вы хороша! Не откажите мне в танце. Ну ещё разок. Вальс, пожалуйста!