Все дети разные. Есть те, которые относительно здоровые, крепкие, которым многое даётся легко. С ними тоже бывает много проблем, очень много. Но сегодня я хочу о других. О тех, которые не такие, хотя могут даже не отличаться особо от сверстников.
У меня есть знакомая. У её старшего сына СДВГ. Нет, это не про мальчика, который чуть более шустрый, нежели сверстники, это о неспособности концентрироваться, это о том, чтобы вести себя так, что окружающие уверены: ребёнка и не пытались воспитывать или учить правилам поведения в обществе. Минувшей осенью он пошёл в обычный класс самой обыкновенной школы. Кроме того он занимается спортом. При этом в школе сильно хромает дисциплина, а в секции он не показывает особых успехов. Вне занятий мальчик порой плохо поддаётся контролю со стороны взрослых. Чаще всё нормально, но случаются ЧП.
На самом деле то, что мальчишка ходит в школу — уже огромное чудо и результат колоссальной работы его матери. То, что так называемые ЧП случаются лишь изредка, а не по десять раз на дню — это уже чудо и огромное количество родительских сил и времени на то, чтобы скомпенсировать диагноз.
Но для окружающих это очень плохой и невоспитанный мальчик, а его мама — очень плохая мать, которая, судя по поведению сына, им совершенно не занимается.
У меня есть знакомая. У её старшего сына синдром Дауна. По его внешности это видно. Таких детей принято называть «солнечными». Принято считать, что они очень добрые, ласковые и не проявляют агрессии. Но этот мальчик почему-то на протяжении первых пяти, даже более, лет часто демонстрировал вспышки ярости, дрался, кидался предметами. На то, чтобы изжить это, ушло несколько лет и огромное количество денег и сил. На протяжении этого времени часто говорили о том, что как же нужно не заниматься ребёнком, чтобы «солнечный мальчик» так себя вёл. Его мать назвали плохой обычно за глаза. А ведь то, что мальчик, в принципе, был социализирован, посещал садик, участвовал в обычной жизни — это уже большое чудо.
У меня есть знакомая, дочка которой в возрасте чуть старше года внезапно перестала ходить. Причём, даже точный диагноз назвать не могли. А потом не просто поставили диагноз, но и поставили на ноги. Но в свои пять лет девочка до сих пор катается на коляске. На обыкновенной детской коляске. Это огромное чудо, что она, вообще, ходит, пусть и понемногу. Но со стороны-то этого не видно. Со стороны видно девочку, явно старше трёх лет, которая сидит в колясочке, как маленькая. Со стороны и девочка ленивая и мама паталогическая лентяйка, потакающая капризам ребёнка. Никто не задумывается, каково маме с её весом около шестидесяти килограммов катать дочь, вес которой в зимней одежде приближается к двадцати кило, а вместе с коляской удваивается. Зато немало прохожих считают себя обязанными громко вздыхать, ужасаться и даже стыдить ребёнка.
У меня есть знакомая, которая одна воспитывает внука после смерти дочери. У мальчика проблемы с сердцем. Ему противопоказаны любые нагрузки, даже плавать не разрешили. Поэтому он слегка полноват. Не толстый, а именно чуть полноват. Для женщины чудо, что у неё, вообще, есть на земле родной человек, внук. Для мальчика чудо, что он не оказался после смерти мамы в детском доме, что проблемы со здоровьем лишь немного ограничивают его жизнь. Но для окружающих бабушка раскармливает внука и чересчур опекает, а надо было бы давно отдать в спорт.
Моя старшая дочь в свои почти четырнадцать не умеет завязывать шнурки. И картошку чистит хуже, чем сестра, которая вдвое младше, и вообще, с мелкой моторикой проблемы. И для тех, кто это замечает, это, конечно ужасно, особенно шнурки. Но ещё в пять лет она не могла разорвать газетный лист. А сейчас всего лишь шнурки. Если вспомнить, о том, на каком сроке она родилась, и через сколько часов начала дышать сама, если вспомнить прогнозы врачей и количество часов и лет, ушедших на то, чтобы всё скомпенсировать, я понимаю, какое чудо, что она отличается от сверстников лишь такими мелочами, о том, что даже то, что она выжила — уже чудо. Но со стороны-то всё иначе.
У моей младшей дочери дизартрия. Логопед только ставит один звук, как сразу пропадает другой. А ещё у неё РАС. И это тоже накладывает отпечаток. И со стороны она порой выглядит, как ужасно невоспитанный истеричный ребёнок. Иногда она из-за какой-нибудь мелочи прячется под стол или забивается в угол. И со стороны можно подумать, что её каждый день лупят дома. Её речь понимает не каждый, если не вслушиваться. И конечно, со стороны кажется, что я с ней совершенно не занимаюсь, а у логопеда мы и вовсе не было. Но на самом деле, то, что она ходит в обычный садик в студию рисования и воскресную школу, что она уже почти не впадает в истерики, а всего лишь забивается под стол, то, что речь, в принципе, понятна — это огромное чудо, а ещё огромное количество вложенного времени, сил и денег. Но со стороны-то этого не видно. И со стороны она ужасный ребёнок, а я — отвратительная мать.
И таких детей гораздо больше, чем кажется. Более того, чтобы обычные умения были настоящим чудом иногда не нужно диагнозов. Просто даже у нормы простор вариаций огромен и то, что для одних — легче лёгкого, для других — недостижимая мечта, а то, что для вторых — величайшее чудо, для первых — ужас и родительский провал. Но родители первых часто об этом не думают.
