ART1 побывал на премьере нестандартной истории становления суперзвезды.
В кинотеатрах России начался прокат музыкальной драмы «Вокс люкс» про мировую суперзвезду Селесту (Натали Портман), когда-то проснувшуюся знаменитой, а теперь вместе с менеджером (Джуд Лоу) вынужденную хватать за хвост ускользающую популярность и латать дыры в личной жизни. ART1 объясняет, почему «Вокс люкс» больше похож на творения Ларса фон Триера, чем на своего голливудского близнеца «Звезда родилась».
Перед режиссером Брейди Корбеттом стояла непростая задача: рассказать шаблонную историю становления суперзвезды, но не уйти при этом в голливудский «шик-блеск», изрыгающий мотивацию, стремление-к-победе-несмотря-ни-на-что, дыхательную йогу и детокс, и в то же время не превратить все в поучительную мораль о стереотипе повальной наркомании/алкоголизма среди звезд шоу-бизнеса.
За режиссера «Вокс люкса» обидно. После премьеры на кинофестивале в Венеции с невероятным упорством фильм принялись обсуждать исключительно в тандеме с детищем Брэдли Купера («Звезда родилась»). Упаковали в красивое объяснение о переплетении сюжетных сходств, противопоставили их друг другу и успокоились, а ведь картины не антиподы — просто они о разном. «Звезда родилась» — действительно, фильм, созданный по голливудским выкройкам, и потому и говорить о нем стоит в пределах жанра, а в кипучей смеси «Вокс люкса» сошлись сразу нескольких авторских стилей, среди которых поблескивает золотая жила еще не намытого металла.
После прочтения многочисленных бурчаний кинокритиков по поводу того, как бывший актер и ученик, а ныне самостоятельный автор второй режиссерской работы (первая, «Детство лидера», отхватила награду в Венеции-2015), грубо говоря, «не дотянул», становится повторно обидно за Корбетта. Он не просто как раз-таки «дотянул», но еще и ухватил и протянул через себя ниточку, предложенную нам Ларсом фон Триером (см. «Дом, который построил Джек»), которая так и осталась висеть в воздухе для не слишком внимательного зрителя. А Триер ратовал за то, что смотрящий может сколько угодно заниматься интерпретациями, поисками ответов, приписывать себе (или, если смелости недостаточно, то режиссеру) раскрытие пресловутой истины, сокрытой в глубинах кинопленки. Но в действительности все эти происки бесконечно утомительны и безынтересны, и никто от смотрящего ничего не ждет, так как кино давно не хочет, чтобы его разгадывали как бабушкин кроссворд или разворачивали словно новогодний подарок.
Так уж повелось, что человек — это существо, стремящееся отыскать отшлифованный ответ на любой свой вопрос, и потому даже сама мысль о принятии хаоса становится заведомо неприемлемой. Не иметь четкой причины для действий — нонсенс, а, значит, все должно быть чем-нибудь обусловлено и оправдано. И потому «неубедительной», по мнению некоторых, выглядит главная героиня Селеста, в 13 лет внезапно ставшая жертвой кинематографической версии теракта в школе «Колумбайн», а после получившая титул суперзвезды. Мир был заворожен ее «хитом», который она исполнила на поминальном вечере по погибшим одноклассникам.
Именно так фильм и воспринимается: как ранящее и смущающее напоминание о том, что все мы в действительности и сами не знаем, что делаем. Грустный абсурд кроется даже в том, что такие разные по значению (в привычном понимании) понятия как убийство людей, осуждение раннего секса, соблазнительное желание быть знаменитым, воровство чужого таланта или попросту непристойное поведение в ресторане сходятся в одной точке пространства, спрятанной под широким билбордом с надписью «Мне страшно, ведь я не знаю, что делать».
И тогда ничего не остается, кроме как смеяться. Сначала выдавать неуверенные смешки, когда на сцене появляется младшая версия Селесты, словно вырезанная из многосерийного фильма Дюмона, с примитивной (во всех смыслах) песней о необходимости единения и стремления к свету. Затем более уверенно хихикать, осознавая, что Стейси Мартин, игравшая в прошлом, на минуточку, молодую версию главной героини триеровской «Нимфоманки», не способна мириться с ненормативной лексикой и вообще окружена ореолом сестринской добропорядочности и святости. И под конец можно уже открыто хохотать над намеренно нелепо скроенным образом взрослой Селесты, которую блестяще исполнила Натали Портман.
В перерывах между приступами смеха, пытающегося сокрыть страх, можно вдоволь насладиться стробоскопом, почти полной версией концертного шоу, модными пленочными кадрами, повествующими о детстве Селесты, голосом Уильяма Дефо, который, ехидно усмехаясь, рассказывает историю поп-дивы, а также мимоходом получить краткую справку о вспышках террористической агрессии в XXI веке.
В конце концов вся эта двухчасовая лоботомия «Неонового демона», снятого три года назад Николасом Виндингом Рефном, заставляет нас вновь и вновь возвращаться к теме естественной абсурдности и неукротимого человеческого желания отгадывать загадки. Казалось бы, если уходить в причинно-следственную связь, то Корбетт действительно предоставил для зрителя изнанку томного фэшнмира нашего века, но вместе с тем «Вокс люкс» слишком самобытен, чтобы его можно было вообще соотносить с чем бы то ни было. Ему не нужны вопросы, потому что он намеренно не отягощен ответами. И потому это не просто обратная сторона, это самый что ни на есть реальный мир, в котором мы все живем, но так боимся признать. Это действительность, в которой всем управляет случайность, последствие чьего-то вдруг воплощенного в жизнь решения. Вселенная, где всегда будет существовать «козел отпущения», потому что без него в стабильное соотношение вопросов и ответов будет врываться хаос, а это уже слишком страшно.
Автор текста: Яна Телова
