Пожалуй, при чтении таких текстов не обойтись без словаря так же, как и без слюнотечения...
От "масленицы" нигде ни крошки, чтобы и духу не было. Даже заливную осетрину отдали вчера на кухню. В буфете остались самые расхожие тарелки, с бурыми пятнышками-щербинками, — великопостные. В передней стоят миски с жёлтыми солёными огурцами, с воткнутыми в них зонтичками укропа, и с рубленой капустой, кислой, густо посыпанной анисом, — такая прелесть. Я хватаю щепотками, — как хрустит! И даю себе слово не скоромиться во весь пост.
Зачем скоромное, которое губит душу, если и без того всё вкусно? Будут варить компот, делать картофельные котлеты с черносливом и шепталой, горох, маковый хлеб с красивыми завитушками из сахарного мака, розовые баранки, "кресты" на Крестопоклонной... Мороженая клюква с сахаром, заливные орехи, засахаренный миндаль, горох мочёный, бублики и сайки, изюм кувшинный, пастила рябиновая, постный сахар — лимонный, малиновый, с апельсинчиками внутри, халва... А жареная гречневая каша с луком, запить кваском! А постные пирожки с груздями, а гречневые блины с луком по субботам... а кутья с мармеладом в первую субботу, какое-то "коливо"! А миндальное молоко с белым киселём, а кисёлек клюквенный с ванилью, а... великая кулебяка на Благовещение, с вязигой, с осетринкой! А калья, необыкновенная калья, с кусочками голубой икры, с маринованными огурчиками... а мочёные яблоки по воскресеньям, а талая, сладкая-сладкая "рязань"... а "грешники", с конопляным маслом, с хрустящей корочкой, с тёплою пустотой внутри!..
Несут вязки сухих грибов, баранки, мешки с горохом. Везут на салазках редьку и кислую капусту.
Широкие плетушки на санях, — всё клюква, клюква, все красное. Ссыпают в щепные короба и в вёдра, тащат на головах...
И синяя морошка, и черника — на постные пироги и кисели. А вон брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники!
Вот он, горох, гляди... хороший горох, мытый. Розовый, жёлтый, в санях, мешками.
А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый и вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят её в ведёрки и в ушаты, гребут горстями, похрустывают — не горчит ли?
А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком.
А вот вороха морковки — на пироги с лучком, и лук, и репа, и свёкла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки солёного арбуза, под капусткой поблескивает зелёной плешкой.
Квас всякий — хлебный, кислощейный, солодовый, бражный, давний — с имбирём...
Противни киселей — ломоть копейка. Трещат баранки. Сайки, баранки, сушки... калужские, боровские, жиздринские, — сахарные, розовые, горчичные, с анисом — с тмином, с сольцой и маком... переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки... хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем, пеклеванный...
Везде — баранка. Высоко, в бунтах...
А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый.. печатный... стёклый, спускной... а который тёмный — с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед...
Липонки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов...
А вот — варенье. А там — стопками ледяных тарелок — великопостный сахар, похожий на лёд зелёный, и розовый, и красный, и лимонный. А вон, чернослив мочёный, россыпи шепталы, изюмов, и мушмала, и винная ягода на вязках, и бурачки абрикоса с листиком, сахарная кунжутка, обсахаренная малинка и рябинка, синий изюм кувшинный, самонастояще постный, бруски помадки с ёлочками в желе, масляная халва, калужское тесто кулебякой, белевская пастила... и пряники, пряники — нет конца...
А вот и масло. На солнце бутыли — золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное... Всхлипывают насосы, сопят-бултыхают в бочках...
А вот, лесная наша говядинка, грыб пошел! Пахнет солёным, крепким. Как знамя великого торга постного, на высоких шестах подвешены вязки сушёного белого гриба. Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винегретные... Похлёбный грыб сборный! Рыжики солёные-смолёные, монастырские, закусочные... Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинскне отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельче мелких!..
Горы гриба сушёного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый гриб, тёмный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях стенами... Завалены грибами сани, кули, корзины...
Русский философ Иван Шмелёв (1873-1950), номинант на литературную Нобелевскую премию, написал это в романе "Лето Господне" одновременно с радостными приветствиями Гитлеру по случаю нападения на СССР и первых сокрушительных поражений советских армий.
