– Знаешь, что такое принцип последовательных приближений? – спросила она, прислоняясь к стене.
– Учил, – ответил он. И хмыкнул: – Не помню.
Даже если бы – даже если и – знал точно, не променял бы ее объяснений на право казаться умным.
– Сначала ты точка, – нараспев произнесла она, – и всех проблем у тебя – как бы вырасти бесконечным лучом. Ну еще определения у тебя нет.
– О да, – улыбнулся он. Не прогадал. Снова.
– Потом ты шар, у тебя есть масса и радиус, и ты начинаешь худеть, полировать поверхность, все дела. У вас, мужчин, чуть иначе, но…
– Да то же самое все, в общем. Меряемся кривизной да краску помоднее подбираем, – включился в игру он. – А дальше?
– Дальше ты просыпаешься, а у тебя углы по всему телу. Углы, дуги, ребра, шипы… И ты уже не знаешь, где центр тяжести и на что из этого можно наступать.
Он рассеянно погладил пальцем набитый о дверь метро синяк и энергично закивал.
– А потом?
– А потом, – вздохнула она, – ты наконец худеешь. И становишься точкой сингулярности. И тебе…
– Хана, – с мрачноватой ухмылкой закончил он. Разговор сворачивал в черный юмор: неприятно, но смешно.
– И мир разлетается, и страшно, и… – она пока не умела вслух просить о помощи, а он не научился понимать такие намеки.
За окном пролетела звезда. Потом еще и еще. Потом реальность смыло сотней губок в сотне направлений. Потом все заискрило, замерцало и приготовилось исчезать…
Потом передумало и вернулось на место. Хотя они пока не понимали друг друга с полуслова, вместе их свело именно затем, чтобы каждый мог починить другому рушащийся мир.