* Из книги "Утопия-13" *
Возможно, и с вами бывало такое: когда долго размышляешь о чём- или ком-либо, ну, например, о Карамзине, или даже пишешь книгу, наступает такой момент, когда природа, предметы, люди начинают подыгрывать фантазии и включаются в мир создаваемых образов. Со мной происходит именно так. Более того, я даже жду подобного озарения, после которого ничего придумывать не надо, – только наблюдай и записывай приходящие на ум слова.
Скажу по секрету, мне нравится писать в кафе. Привычка эта, как и многие другие, появилась в Питере. Там невыносимо сидеть одному в тесной убогой коммуналке, когда рядом жизнь: вышел за дверь – и прямо перед тобой площадь «Восстания», где снуют сотни любопытных персонажей.
Однажды я облюбовал себе столик на третьем этаже в торговом центре «Невский» – в открытом кафе с иностранным названием Musetti. Там готовили прекрасный кофе – густой, крепкий и ароматный – вкуснее больше нигде не пробовал,
Я брал крохотную чашечку эспрессо, а когда дело двигалось успешно, то - две, и, отпивая глоточки или просто обмачивая губы бодрящей горечью, углублялся в работу. Доставал нетбук и часа три, пока держал аккумулятор, набивал буквы в строчки.
Бармены и официантки были приветливы, улыбались при моём появлении – постепенно я стал своим, и никто не ворчал, что занимаю подолгу целый столик, совершенно ничего не заказывая. Иногда мне хотелось перекинуться с ними парой ничего не значащих фраз – к этому тоже относились с пониманием.
Особенно я сдружился с Таей – девочкой из Осетии, приехавшей в Питер с отцом и мачехой. Изящные – вразлёт – брови её свидетельствовали о душевной открытости, вызывали расположение. Она знала все мои причуды. Завидев меня, начинала готовить эспрессо и клала на блюдечко два пакетика сахара. Получался убойный напиток для мозга – сладкая горечь подолгу сохранялась на губах, возбуждая новые потоки мыслей.
Однако кофе, как долго его ни смакуй, иссякал, аккумулятор садился, и, хотя можно было подзарядиться, продолжать работу было бессмысленно: за три часа я выдыхался полностью. Можно было писать, конечно, и ещё, но я знал, что толку не будет: пропадала свежесть, и текст выходил убогим – он больше не сверкал ярким светом торгового центра, а был тёмен и убог, как снимаемая мною комната в коммунальной квартире.
Однажды, когда я лихорадочно набивал мысли о Карамзине, за мой столик подсел молодой, хорошо одетый человек приятного вида.
– Отец, закурить не найдётся? – спросил он.
Я вздрогнул: это был Эраст – тот самый, из «Бедной Лизы». Он выглядел именно так, каким я его представлял. Но…
Но, во-первых, я не люблю, когда мешают работать, а во-вторых, меня не вдохновил стиль его обращения, я не считал себя настолько старым, чтобы годиться ему в отцы, а в третьих, резкий выхлоп уксусного альдегида, проще говоря – перегара, вмиг выбил меня из состояния творческой эйфории. Поэтому, каюсь, ответил несколько грубовато:
– Какой я тебе отец?
Он долго смотрел на меня. Вероятно, размышлял, нахамить в ответ или нет. По крайней мере, мне так показалось, что он смотрел долго и долго думал, хотя, может быть, прошло всего-то секунды две.
– Никакой, – выдохнул он. – Скорее всего, вы хреновый отец.
Я напрягся, с детства помня стандартное поведение хулиганов: сначала просят закурить, а потом бьют. И только обращение на «вы» в ответ на грубоватое «тебе» несколько успокоило.
– Я не курю, но думаю, что здесь в баре можно купить.
– Купите мне сигаретку. Курить хочется. Аж в мозгах больно... А я совершенно пуст. Даже на опохмел нет.
Я выждал паузу.
– Пожалуйста… – не выдержал он, – отец…
Я скривился. Но поскольку и самому не раз приходилось сидеть в полном дерьме, смилостивился, отлично понимая, что одной сигареткой дело не ограничится.
Я заказал ему сигареты и – уже по собственной инициативе, из человеческого сострадания – бокал светлого пива. Он обрадовался, но поблагодарил сдержанно. Выдул полбокала залпом и отправился в курительную комнату, дав мне возможность наконец-то сосредоточиться на тексте.
Вернулся он уже весёлым и снова подсел за мой столик – как-то боком, закинув ногу на ногу.
– Спасибо, отец!
– На здоровье, сынок. – Я не мог не сыронизировать.
Он промолчал и принялся за пиво. Спустя какое-то время произнёс:
– Отец, ты оживил меня, не дай пропасть, возьми ещё пива. Богом молю, не дай пропасть!
– Бога нет.
– Как это «нет»? – разочаровался он.
Я подозвал Таю. Она была недовольна моей бессмысленной щедростью, но исполнила новый заказ. Я собрал нетбук.
– Прощай, – сказал парню, оставляя его наедине с пивом, – надеюсь, больше никогда не увидимся.