Шекспир глотнул кофе и зажег сигарету. Нет, не сигарету, наверное, а сигару. Сигару или трубку? А точно кофе? Может быть, чай? Картинка не складывается. Чем он взбадривался, когда нужно было срочно закончить пьесу? Как нам представить то далекое время?
Не было тогда в Англии ни кофе, ни чая. Впервые человек, пьющий кофе, был замечен Джоном Ивлином в 1637 году в Оксфорде, в колледже Баллиол. Это был некий грек Натаниел Конопиос. Джон Ивлин (John Evelyn 1620-1706), один из основателей Лондонского королевского общества, он известен прежде всего своими «Дневниками», в которых скрупулезно описывал быт и нравы своего времени. Кофе вошел в привычку лишь лет через сорок после этого, в 1649 году тоже в Оксфорде, но не греком, а евреем, открылась первая кофейня. К этому божественному, как многие теперь считают, напитку англичане долго относились с подозрением, так как опасались, что он снижает либидо, и называли его напитком евнухов. Тем не менее вскоре появилось уже восемьдесят кофеен в Лондоне, где подавался и чай, который был непомерно дорог. Он шел из Китая через Голландию с 1658 года, а 1652 году привезли шоколад, в который поначалу добавляли яйца, херес и специи. Тогда это тоже был напиток.
До этих чудес Шекспир не дожил, поскольку умер в 1616 году. А что же пили его современники?
Известно, что отец будущего драматурга Джон Шекспир исполнял почетную обязанность официального ale taster – проверял крепость и качество напитка. Но настоящий эль, как и настоящее пиво, был не для всех, а только для очень состоятельных людей. Все прочие пили пиво или слабое пиво - small beer, или же small ale.
До ХIX века, когда представления о гигиене радикально поменялись, пить воду остерегались не без оснований, ведь можно было и помереть. Про микробов еще не слыхивали, но опыт имелся. Но вот заметили, что ферментированные напитки не причиняли вреда, так что в Средние века к столу повсеместно подавалось слабое пиво. Алкогольный градус – крохотный, около одного процента и даже меньше, так что это был напиток для всех возрастов.
Варили такое пиво самостоятельно, как в русских хозяйствах всегда сами делали квас. Нефильтрованное, с присутствующими в нем частицами муки и хлеба, оно походило на овсянку, но популярности не теряло. Британские колонисты в Америке продолжали традицию. Еще и Франклин пил такое пиво на завтрак, а Джордж Вашингтон даже изобрел свои рецепты.
Рабочие и моряки, занятые тяжелым трудом, утоляли жажду именно слабым пивом – иногда до шести литров в день. Эразм Дарвин – дедушка Чарльза, заботясь о здоровье детей, советовал поить слабых здоровьем детей именно таким питательным, как мы бы добавили, пойлом. Он писал об этом в 1797 году. Крупные школы, такие как Итон и Винчестер, а также университетские Оксфорд и Кембридж держали свои пивоварни.
Любое пиво поощрялось, так как оно не вызывало сильного опьянения. Прекраснейший художник Уильям Хогарт, радеющий о здоровье соплеменников, наглядно изобразил разницу между добродушными порядочными горожанами, любителями пива, и мерзкими пьянчугами, жертвами джина. Beer street and Gin Street (1751)
Со временем small beer, а также small ale вошли в речь для обозначения чего-то несущественного, незначительного, чем можно пренебречь.
В романе Стивенсона «Похищенный» (Kidnapped) Эбенезер Бэлфур, «добрый» дядюшка Дэвида, дает мальчику на ужин только миску овсянки и кружку слабого пива, и образ мелочного скряги готов.
Что же пил взрослый Шекспир? Похоже, что все те же эль или пиво, так как этих напитков не чуждалась и сама королева. Разумеется, королева могла себе позволить и вино, которое было чрезвычайно дорого и пить его повседневно могли только настоящие богачи. Вино везли из Франции, Испании и Греции, по пути оно скисало и теряло вкус. Самым популярным вином у елизаветинцев был sack, (sherry, херес), который укрепляли сахаром и коньяком.
Великолепный жизнерадостный толстяк Фальстаф возносил хересу хвалы до небес: «Добрый херес… полезен. Во-первых, он… разгоняет все скопившиеся в мозгу пары глупости, мрачности и грубости, окрыляет мысль, и потому все, что слетает с языка, становится метким словцом. Второе воздействие… в том, что он согревает кровь, ведь если она слабо пульсирует, то делается очень бледной, почти восковой, что всегда служит признаком трусости и малодушия... И вот полчища жизненных сил собирается вокруг своего предводителя - сердца, а оно, раззадорившись, отваживается на любой подвиг - все это херес».
А в оригинале:
A good sherris sack hath a two-fold operation in it. It ascends me into the brain; dries me there all the foolish and dull and curdy vapours which environ it; makes it apprehensive, quick, forgetive, full of nimble fiery and delectable shapes, which, delivered o'er to the voice, the tongue, which is the birth, becomes excellent wit. The second property of your excellent sherris is, the warming of the blood; which, before cold and settled, left the liver white and pale, which is the badge of pusillanimity and cowardice; but the sherris warms it and makes it course from the inwards to the parts extreme: it illumineth the face, which as a beacon gives warning to all the rest of this little kingdom, man, to arm; and then the vital commoners and inland petty spirits muster me all to their captain, the heart, who, great and puffed up with this retinue, doth any deed of courage; and this valour comes of sherris. So that skill in the weapon is nothing without sack, for that sets it a-work; and learning a mere hoard of gold kept by a devil, till sack commences it and sets it in act and use. Hereof comes it that Prince Harry is valiant; for the cold blood he did naturally inherit of his father, he hath, like lean, sterile and bare land, manured, husbanded and tilled with excellent endeavour of drinking good and good store of fertile sherris, that he is become very hot and valiant. If I had a thousand sons, the first humane principle I would teach them should be, to forswear thin potations and to addict themselves to sack. (4.3.100)
Королева Елизавета называла херес идеальным вином. Во время правления короля Джеймса I к королевскому столу ежедневно подавали 12 галлонов хереса, и это считалось очень маленьким количеством. Джеймс, во-первых, пьянство не одобрял, во-вторых, был прижимист.
У Шекспира в пьесах упоминаются еще мальвазия, рейнское, канарское. Джин и ром пришли в Англию только в конце XVII века.
В блистательной комедии «Двенадцатая ночь» чванливый дворецкий Мальволио грубо прерывает шумную пирушку, а веселый пьяница сэр Тоби защищается таким аргументом: «Ты считаешь, что если ты такой добродетельный, то больше нет на свете ни пирожков, ни пива?» – “Dost thou think, because thou art virtuous, there shall be no more cakes and ale?"
С легкой руки сэра Тоби это сочетание стало символом беззаботного времяпрепровождения и материальных удовольствий. Прекрасный роман Сомерсета Моэма называется “Cakes and Ale, or the skeleton in the cupboard.” (1930)
Что касается курения, то табак привезли из Америки в 80-х годах 16 века, и теоретически Шекспир мог бы попробовать затянуться трубочкой, но табак мало кому был по карману, и привыкали к нему долго, а король Джеймс так ненавидел курение, что повысил на табак налоги и боролся с этой дурной привычкой всеми силами. Не следует ли и нам поддержать это безнадежное дело?
Автор – Ольга Маратовна СВЕНЦИЦКАЯ