«Фотографии передавали из рук в руки. Их тут же принимались рассматривать, охать-ахать, хвалить, спрашивать. Женщины, как и положено в дружном коллективе — интересовались морем, пальмами и купальником. Мужики, посмеиваясь и вглядываясь в изображения, кивали головами и причмокивали. Сама сидела в хвосте длинного стола и рдела от смущения и радости. Спроворенная вечеринка и на корпоратив-то не тянула. Считай, «на коленке» праздничек наварганили. Решили, вдруг, посидеть и немного выпить. Купили быстро закусон в соседнем магазине, напитков. И после шести расположились, приватно и простецки. Офисные столы сдвоили, нанесли из кабинетов стулья. Музыкальный центр подрубили и под тихий музон общались «не формал»…
Скажи ей кто про фото ещё месяц назад, не поверила бы. Что осмелится. Принести и показать. Признаться, пакет с фотками, уж дня три как, лежал в верхнем ящике стола. Всё повода подходящего не было показать. И тут — как на блюдечке. И возможность козырная и интерес червовый. Прошлым летом летала в Кемер отдохнуть, с подругами. Наснимали — чёртову кучу! Свои и с собой напечатала сразу после возвращения из отпуска. И уже не раз демонстрировала знакомым. Неважным знакомым. На фотографиях она себе не нравилась. Слишком много на боках. Слишком большие груди. Слишком толстые и нескладные ноги. Всего слишком… Но около месяца назад что-то изменилось. Вот на таком же мероприятии и изменилось. Только было оно пошикарнее. С причиной и танцами. С причиной широко гульнуть. И танцами с женатым начальством.
Она давно его обхаживала. В компании, сей нескрываемый факт, сначала рьяно обсуждали. Потом долго строили гипотезы. Наконец, просто начали подкалывать и посмеиваться. Подкалывали обоих. Смеялись только над ней. Он — совладелец — особо не насмеёшься. Реакций — вполне ожидаемых и понятных основной массе трудящихся — в ответ не наблюдалось. «Пока…» — загадочно перемигивались «трудящиеся». «Девка молодая, сочная. А любит его — аж зависть берёт! Меня бы так. Приглашали в междуножье!» — завидовали обтёрханные мужички попроще. «Устоит!» — делала ставки верхушка фирмы. «Чтоб ей!» — ласково сопровождала секс/манёвры женская часть офисного зверинца.
В тот вечер она прилично набралась. Настроение было «about zero». Ничего не хотелось. Кроме него, конечно. А он был отвлечён, слегка рассержен и молчалив. И когда она в третий раз позвала его потанцевать — она знала, звучит его любимая песня — всё-таки согласился. Но с таким «скрипом» — что лучше бы снова отказал. И они стали топтаться в обнимку с краю, недалеко от стены. В просторной, на две стороны окнами, переговорной — обычно гуляли на «широкую ногу». Полумрак подсвечивал его лицо, руки неохотно держали её талию. Она льнула к нему — он отстранялся. Она пыталась целовать его в шею, он чуть дёргался и кривился. Всё говорило о том, что приглашённый с нетерпением ждёт окончания «пытки». Но в какой-то момент — о, чудо! — он глянул на неё. И в глазах появилось что-то нездешнее. Словно, видит он вовсе не то, что происходит. Он замер на мгновение дыханием, и горячий вихрь понёсся по её телу. От пяток до живота, и чуть выше… Голова закружилась, в ушах зазвенело, сердце заколотилось бешено. Он посмотрел ещё раз. Показалось — к чему-то прислушался. И песня закончилась. На ватных ногах пошла она к своему месту, где планомерно нынче надиралась. И там ещё долго приходила в себя. Остаток вечера он — ей хотелось так думать — смотрел на неё по-особому. Теплее и внимательнее. И она даже решилась просить его подвезти — «такую в дуплет пьяную!» — до дома. Ехать вдвоём на такси и чувствовать его тело совсем рядом. Руку протяни и можно дотронуться! И может — что она теряет?! — приласкать. Говорят, в его личной жизни — не всё так гладко…
С того дня, она ощущала в себе этот огонёк постоянно. Меньше, больше — но он горел в ней. Скорее мучал, чем радовал. Но. Давал надежду. То, что случилось — неспроста! Он тоже любит её. И хочет… И самооценка попёрла, как на дрожжах. Она уж больше не тушевалась от смешков. Напротив, таинственно примолкала. И отводила глаза. Тогда же, внезапно приспичило показать себя. Пусть пока на фотках. Пока... И два десятка снимков переместились в рабочий ящик. И вот теперь, наступил её звёздный час. Бабы явно завидуют — «какие стати, какой мужик на них клюнул!» Мужчинки жалеют, что не подсуетились раньше. «Какая девка уплыла к этому любимцу публики. Бабской!»
Не прошло и двух минут, как фотоснимки были бережно извлечены из крафта. И пошли по цепочке. Прежде, чем достигли его. Он мимоходом посмотрел. Хотел уж было отдать дальше, но заинтересовался. И начал разглядывать. Сотрудники отвлеклись от трапез и трепотни. И уставились на него. Та, что восседала гордо в «хвосте». Пока, в «хвосте»… Поплыла и засияла, ожидая услыхать восторги. Ну, или хотя бы лёгкую похвалу. Он улыбнулся — как тогда, в танце, чему-то своему. И сунул фотку в руки — рядом сидящему. Улыбка осталась блуждать по губам. О «море, пальма и баба в бикини» он тут же забыл.
Он вспомнил, как давно. Так давно, что и помнит, наверное, только он один. Они с женой ездили отдыхать в Ялту. И после чудесной поездки тоже остались ч/б фотки. Сам снимал! «Она в бикини на фоне моря. Она в бикини на молу. Она в бикини на пляже…» Он знал их наизусть. До миллиметра этих длинных стройных ног, этой высокой шеи и небольшого бюста. Выгоревших на солнце блондинистых волос, красивого купальника. Сам дарил на ДР!.. Он выучил мельчайшие детали от долгого рассматривания. И Кемер на миг напомнил ему Ялту. И море счастья!.. А женщина — слишком много на боках, слишком большие груди, слишком толстые и нескладные ноги… всего слишком… — была ему совсем чужая. Совсем!..»