«Если бы мне, будучи в бреду, предложили одеться «на выход». Я бы выбрала леопардовый комбинезон. Ровно в нём, я и увидела бывшую подругу, на рауте. Мелкого городского масштаба. Что она пребудет на «сходняк» стало ясно сразу, после объявления оного. В местных СМИ. Эта «статс-дама» не пропускает случая — «себя опозорить и над другими поржать». Не совсем резко виделось — насколько именно в этот раз, будет грандиозным запланированный авантаж. Впрочем, её — любительницу la surprise — просчитать труда не представляло. И однако ж, «леопард» на необъятной заднице поверг меня — бывалую и тёртую! — в шок. Мы раскивались издалека и поспешили покинуть ареалы друг друга. Я — не дай Боже! — кто-то решит, что «одного поля ягодки». Она — судя по многообещающему выражению физии — чтоб прежняя «закадычная» не конкурировала нарядом. Хотя, куда уж!
Вновь уткнулись формами часа через два. Она заметно наклюкалась дармовым «шампуньским» и пьяно висла на руке бравого молодчика. Лет сорока пяти. Жалась пылким «пышечным» боком к сухопарому мужскому бедру. Заглядывала в лицо, очередному претенденту на полуночную «чашечку кофия». И трещала без умолку. О мифических путешествиях, кавалерах и перспективах. Жжёный альфонс благосклонно позволял себя окучивать.
Когда-то. Так давно, что даже моя память успела выветрить и забыть. Она — эта «дама полусвета», вечно «в поиске», «всегда готовая!» — умела хотя бы отчленить. «Совсем плохое» — от «плохое умеренно». И её заходы «в свет» отличались лишь неуместными сочетаниями и не слишком удачными фасонами. Это я сейчас — только о внешнем виде. Вести себя она не умела никогда! А сметливость и остаточная самокритичность позволяли неприметно учиться. Нет, всё-таки, подсматривать! Как одеваются другие. Которым более повезло, в смысле — врождённого. И иногда, получалось почти прилично. Не интересно, не свежо, не стильно, не иронично. Просто — «можно смотреть». Но истина, что "нас делает окружение". На ней сработала миллионом процентов. И окружение. «Сделало» её! Она стала выглядеть «центровой» потаскухой, при деньгах. Слабых, непостоянных, сомнительных источниками. Я даже — при случайных встречах в городе — не отзывалась узнаванием. Во взгляде, толчке задержаться, броске подойти. Проскакивала мимо и благодарила отличную реакцию.
Но регулярно происходящие мероприятия. Чей-то юбилей, шумный, богатый, многолюдный. А значит, народец подтянется всяческий. Пафосная свадебка. С теми же понтами и персонажами. Открытие чего-нибудь, или летие. Где и вовсе стекается такой плебс — оторопь берёт! Принуждали меня каженный раз слегка напрягаться. Кого повстречаю! Её — чаще прочих! Случившаяся одинокая жизнь принуждала б/у подруженцию к активным действиям. А негустое материальное обеспечение — благословляло неразборчивость. Всего. Связей, знакомств, дружб-любовей. И нарядов, в том числе. Практика «бери, что дают» стала давно в её существовании повседневной.
Празднество крутило обороты вполне привычно и незатейливо. Кто-то перепил и забуянил. Кого-то застукали за неблаговидным и надавали по мордасам. Что-то спёрли, побили, испортили. Ругались, целовались в «уста сахарные». Волочились, флиртовали, прелюбодеяли. Всё — как всегда! Изредка, она мелькала леопардово среди гостей. Весела, избыточна, громогласна. И потеряна, одновременно. И пришла непонятно с кем — звана ли? И уйдёт чёрт знает под кого. Мне стало жаль её. Не потому, что она была достойна моей жалости. Расплевались мы, больно некрасиво! Мне стало жаль её — просто. Как никому несподобную бабу. Которая и может, и хочет ещё. И любить, и быть нужной. Ан, не ладится! Не сбывается…
Я уже уходила из ресторации, когда заметила её в холле. Она курила, смотрела в окна, жалась зябко плечами. Апломб смялся. Жёлтые пятна, с чёрными обводами, на рыжем фоне уж больше не придавали ни шика, ни дерзости. «Одинокость и брошенность. Композиция в мраморе». Так она значилась во всемирном прейскуранте! Я крикнула ей: «Может подвезти? Я как раз в твою сторону еду…» Она обернулась, улыбнулась зажато и немного смущённо. И помотала головой — «нет… я ещё порыбачу!»
Я пожала плечами, махнула на прощанье рукой и поспешила вон. Дома меня ждали. Уютные дела, любящий муж, любимая семья!»