Был сумасшедший Коля тут у нас.
Он говорил про жизнь и третий глаз,
про Катю и банты ее морские,
качелькою взлетающие ввысь,
где облака с ветрищами дрались,
и тихо спали звезды золотые.
Она слетела, Коля говорил.
На "солнышко" пошла и полетела,
но не упала, то есть ее тело
о землю этот мир не колотил.
И Коля видел: споро, в облака
она на крыльях-бантах улетала,
а Коля всё смотрел и было мало,
как воздуха, когда несет река.
А мы смеялись лютым гоготком.
Мы знали Катю вдоль и поперек.
Я лично обивал ее порог
и с похорон пришел с ее платком.
Мы били Колю спьяну и впотьмах.
А Коля все сбивался на банты,
как будто проколачивал понты
за каждую пощечину и взмах.
Потом он помер. Видно, селяви.
А я в шатре устроил жуткий рамс —
попал под пресс, рубил за балабас,
и искупался в собственной крови.
Я думал — вот лицо и вот земля.
Но ничего из этого не стало.
И поначалу было очень мало,
а после — вдосталь. Колю бить нельзя.