Всё-таки исхудал, измельчал женский род. Не выдаёт больше загадочных своими злодействами, цельных роковых, сильных натур, холодных жестоких красавиц с всепожирающим адским огнём внутри. Дарья Салтыкова, мадам Дельфина Ла Лори, Елизавета Батори...
Ах, как, наверно, раздувались их тонкие ноздри, каким необъяснимым чёрным огнём полыхали глаза, когда, поднявшись из подвалов и очистившись от крови, они оправляли воздушные бальные платья, припудривали носики и плыли в танцевальную залу. Нет, некому, некому нынче посвящать «Леди Макбет Мценского уезда»!
Ажиотаж вокруг многосерийного триллера давно улёгся. А мне попались заметки на полях, которые делала во время просмотра.
Ну, накрутили, намешали винегрет из разных книг и фильмов. Напустили мистического синего дыма. Тут тебе и узнаваемый «Парфюмер» с уродливыми бородавчатыми, морщинистыми лицами горожан. В виду скромного бюджета, массовка малочисленна, павильон тесный. Во время казни кровавой барыни публика отирается в сантиметрах у самого эшафота, так что рискует быть забрызганной кровью с головы до ног.
Образ самой Салтычихи сдёрнут с трансильванского вампира из фильма Брэма Стокера. Высоко взбитая, обнажающая лоб и виски причёска «а-ля граф Дракула». Та же смертельная бледность, горящие глаза, чёрные подглазья. Паучью горбатость изображает метущий ступени пышный, широкий чёрный плащ. Про синий туман, похожий на обман, уже упоминали.
В очень слабеньком виде позаимствовали из фильма «Экзорциста» сцену изгнания монахами Дьявола из маленькой девочки Даши Салтыковой.
Прямиком из романа «Князя Серебряного» явилась вооружённая дворня, подражающая опричникам: жгут хлебные поля, насилуют девок.
Из сказки «Морозко» перекочевали: избушка на курьих ножках, клокочущий котёл, милляровская баба Яга.
Кощунственно примешали даже кульминационную сцену из «Иди и смотри»: запирание и сожжение крестьян в церкви. Заодно свели давние счёты с языческой верой.
Купание в ванной с кровью девственниц, с целью омолодиться – привет от чахтицкого чудовища, венгерской графини Эржебет Батори.
Ну и куда без гоголевских мотивов, без жирной, бархатной «Майской ночи, или Утопленницы» и «Вечера накануне Ивана Купалы»? Болота, русалки, всплывающие мертвецы… Занесённый топор над нежной детской шейкой, над кудрявой головёнкой невинного дитяти Ивася (здесь Серёжи).
С бору по сосенке, с миру по нитке – киношный кафтан худо-бедно пошит. Спасибо, хватило ума не накачать гламурным силиконом губы у кровавой барыни. Оставили свои, тонкие.
А может, и хорошо, что романтизировали героиню, сняли сказку, не углубляясь в больную, сумеречную психику барыни-садистки. Простой и страшной действительности без того хватает в жизни.
***
ВЫ НЕ СЛУЧАЙНО ЗАШЛИ НА МОЮ СТРАНИЦУ! РАДА ВИДЕТЬ ВАС В СВОИХ ПОДПИСЧИКАХ!