В то лето я гостила у бабушки в Краснодарском крае. У моего двоюродного брата лет 14-ти уже водился какой-то мелкий бизнес на побережье. По-моему, они с другом торговали фигурками из ракушек у моря. И вот этот его друг – Ромка – мне очень понравился. Черненький с большими красивыми глазами.
Я рассказала о нем подружке Тоньке. А она, в свою очередь, поведала, что ей очень нравится мой двоюродный брат, и вот было бы здорово, если бы мы все вчетвером задружили. Да, действительно… Только была одна проблемка, незначительная, хм… Мальчишки не обращали на нас никакого внимания.
Тонька была старше, поэтому идеи генерировала она. Оцените заранее: после ее плана мы стали самыми популярными в округе. Ну, как в округе, на двух соседских улицах. Ну, как на улицах, среди двух домов. Но они-то стояли на разных улицах, значит, две улицы засчитываются)))
Итак, она предложила… написать влюбленную песню и дать почитать Ромке. Так как сочинять мы не умели, мы взяли «Катюшу» и переделали ее на свой лад:
Выходила на берег Наташа,
А за нею парень молодой.
«Я люблю тебя, моя Наташа,
Увезу в Германию с собой».
Рифма «Наташа/Наташа» – ваще пэрсик, вершина лирики, обратите внимание. А почему мы Германию влепили – не помню. Возможно, мы нарыли какой-то информации про Ромкины немецкие корни, а, может, я так заранее намекала на медовый месяц за границей… К сожалению, не помню сей опус целиком, но имя Ромки там точно где-то было в последующих четверостишиях.
И вот настал вечер, мы дождались мальчишек. Отдать самому предмету моей страсти духу не хватило. А вот двоюродному брату я наше произведение вручила. Что было дальше, я помню как в тумане. Тумане безмерного стыда, злости на себя, что рассказала Тоньке, и злости на Тоньку, что вовремя не покрутила пальцем у виска, дабы предотвратить это масштабное любовное фиаско. Если бы стыд измерялся в километрах, он бы вознес меня на Луну или еще куда дальше. Или если бы им можно было убивать, полегла бы не одна станица Краснодарского края. Так мне было невыносимо.
Суть в том, что брат взял Ромку, еще каких-то пацанов и увел их читать наше послание к соседнему дому. Мы с Тонькой сидели напротив и за всем наблюдали. Ребят, он плакал… Ромка рыдал… Возможно, от смеха. Сейчас я тоже готова ржать над этим, но тогда я мечтала провалиться сквозь землю, но земля все как-то не мягчела у меня под ногами.
Мы забрали свое письмо, ушли в летнюю кухню и лютым женским советом из двух человек стали обсуждать, где мы допустили ошибку. Заседание как-то не шло. За двором шумиха подутихла, и мы с Тонькой ушли гулять. Когда вернулись, увидели в летней кухне моего дядю (собственно, отца двоюродного брата). Он держал в руках сами знаете что и смеялся. Я щупала ногой не стала ли земля в этот раз мягче, чтобы уйти в нее, потому что второй раз за день пережить позор я уже не могла. А дядя тем временем улыбался и манил меня пальцем в кухню. Я рассказала ему все как на духу, правда, дух меня к тому времени уже покинул, и я разговаривала из комы. Когда я из нее ненадолго вернулась, в кухне уже был Ромка и ставил подпись под нашей дурацкой песней, потом дядя то же самое попросил сделать и меня. Он таким образом поженил нас. Молодожены разошлись по разным углам, ненавидя друг друга. Ни в какую Германию меня никто не позвал)))
Надо ли говорить, что все оставшееся время, которое я еще была у бабушки, тема свадьбы была самой популярной у наших родственников и соседей, только ленивый не вспомнил про «тили-тили тесто…»
В следующий раз я приехала к бабушке много лет спустя. Никто уже не вспоминал ту летнюю историю. Мои родные говорили комплименты по поводу моей внешности. А я все смотрела на тот дом напротив и думала, не появится ли Ромка и, посмотрев на меня, не пожалеет ли, кого он потерял. Но сама про него спросить так не решилась.