Понедельник.
«Прости, Анко. Похоже, у меня не будет времени на этой неделе». Вот так сказал Накабаяси. «Ну, ничего не поделаешь. Вы же так заняты на работе». Вот так я ответила. Из телефонной трубки послышался только звук «пи-пи-пи». Как закончился разговор, я не запомнила. Во вторник на этой неделе мы тоже собирались увидеться. Если в воскресенье будет ливень, и в воскресенье тоже. По воскресеньям Накабаяси всегда играет в гольф. Гольф с партнерами. Накабаяси говорит очень оживленно. Что же это за партнеры, интересно. Я повторяю это слово, а оно бездумно крутится в голове. «Партнеры» – странное слово. Для меня значение того, что называют «партнерами», не понятно. Я не могу представить мужчин в деловых костюмах, с бокалами в руках, которые переговариваются, наклонившись друг к другу. Такое чувство, что я вижу сцену из низкопробного старого фильма с плохим разрешением. Оставшись дома, я рисую. Немного иллюстраций, которые приносят деньги. Немного картин маслом, которые денег не приносят. Еще занимаюсь с соседскими детьми в кружке рисования два раза в неделю. Хотелось бы на самом деле заниматься пять раз, но группа не набирается. И картины тоже совсем спросом не пользуются.
Вторник.
Когда я подумала, что не встречусь с Накабаяси по меньшей мере пять дней, мне захотелось рвать и метать. Но я не стала. Я же взрослая. Вместо этого решила полистать энциклопедию. «Энциклопедия ценителей рыбы». Молодые сардины из Кансая — это мальки песчанки, из Канто — мальки сардин. Вторая по своим превосходным качествам после икры белуги — осетровая икра. Ракушку хокки, когда дует сильный северный ветер, относит к берегу, из-за этого она получила свое название (см. примечание переводчика). Это пригодится. Бормочу «Накабаяси». Скучаю.
Среда.
На этой неделе не получится увидеться с Накабаяси. Я одна в комнате, интересно, в который раз уже за эту неделю. Сейчас ночь. Грустно – поняла это, когда брови сами собой нахмурились. Когда они нахмурились, глазам стало больно. Навернулись слезы. Что же получается: я не смогла увидеться с Накабаяси и теперь плачу? Стоило подумать об этом, как стало еще тяжелее. «Накабаяси», – позвала я. Скучаю. Скучаю. Пытаюсь произнести два раза. Потом еще раз. Скучаю.
Четверг.
Не понимаю, почему ты этого Накабаяси так любишь. Любовь – штука странная, Анко. Так говорит Осами. Это мой друг по рисованию, трансвестит. «Ко мне обращайся именно как к трансвеститу. Не надо двусмысленностей, ладно», – говорит Осами. Про себя я подумала, а не своеобразный ли это способ спрятать смущение, но, конечно, прямо об этом не спрашиваю. Осами всегда дает мне советы в любовных делах. И когда я изменила, и когда никак не могла забыть безответную любовь, Осами всегда давал впечатляюще краткие советы. По поводу измены: «Кого бы ни выбрала, потом точно раскаешься, так что бросай обоих». По поводу безответной любви: «Теряешь время». Если бы это сказал кто-то другой, я бы разозлилась, но когда это говорит Осами, почему-то соглашаюсь. Что же делать, когда так не терпится увидеться, настолько хочется увидеться, что просто места себе не находишь? Я попробовала позвонить Осами. «Когда не находишь себе места, перетерпи один час и все пройдет», – таков был краткий ответ Осами. Я вздохнула. «Серьезно, ты ведешь себя неуклюже, Анко. В общем, тебе ведь не к лицу влюбляться в топ-менеджера, правда?» – бодро заключила Осами с другого конца провода. Угу. Неуклюже. Я неуклюжая, точно. Я тоже увлеклась и повторила довольно бодро. Но сразу же снова повесила голову.
Примечание переводчика: слово «хоккигай» 北寄貝 пишется иероглифами «север», «приближаться» и «моллюск»
Перевод с японского Надежды Корнетовой