продолжение предыдущей статьи
В самом деле, мотивы, толкнувшие Раскольникова на убийство, объяснены Фёдором Михайловичем дотошно и подробно, как во внутренних монологах героя, так и в диалогах с другими персонажами (в особенности с Порфирием Петровичем и Соней Мармеладовой). «Тварь ли я дрожащая или право имею…» – кто не слышал этой сакраментальной формулы?
Вообще-то, знаменитая фраза про «тварь дрожащую» и «право» на убийство, как мне кажется, может несколько дезориентировать невнимательного читателя. Может сложиться впечатление, что тут какая-то жажда личного возвышения, желание стать этаким сверхчеловеком, который имеет естественное право помыкать «дрожащими тварями». Но на самом деле Раскольников, конечно же, полон искреннего стремления к самому гуманистическому служению человечеству и прогрессу. Вопрос, который его волнует, другой: может ли великий человек совершать преступления, если это необходимо для реализации его великих целей, польза от которых впоследствии многократно превысит нанесённый вред и оправдает его? Это точнее выражается формулировкой Разумихина: можно ли «кровь по совести разрешать» (сам Разумихин, естественно, считает, что разрешать нельзя).
Например, можно ли убить и ограбить ничтожную вредную старуху, чтобы обеспечить первые шаги своей деятельности, которая, конечно, в дальнейшем будет наполненной общественно полезными достижениями?
Можно ли репрессировать представителей «реакционных классов», в том числе заведомо лично ни в чём не виновных, если это поможет установить более справедливый общественный строй и принесёт реальное улучшение жизни гораздо большему количеству людей?
Можно ли провести насильственные реформы, наподобие коллективизации, которые приведут к страданиям и физической гибели миллионов людей, если эти реформы обеспечат построение счастливой жизни для десятков миллионов, и даже вообще для всех последующих поколений людей?
Это всё один и тот же вопрос, только масштаб разный. То есть, вопрос, которым мучается Раскольников – это на самом деле главный вопрос предстоящего (а для нас – уже прошедшего) двадцатого столетия.
Ну, насчёт того, что это главный вопрос столетия, это я, может, и преувеличил. Двадцатый век много чем отметился в истории, в том числе и очень хорошим. А оправдание злодеяний благими целями было и в прежние века. Но всё-таки, на мой личный взгляд, двадцатый век принципиально отличается от предыдущих веков именно массовостью рационально оправданных, «по совести разрешенных» злодейств. А главное – степенью распространённости, внедрённости в умы людей самой этой идеи.
Однако вспомним, что роман «Преступление и наказание» написан «во глубине» девятнадцатого ещё века – в 1865-66 гг. Приходится признать, что репутация Фёдора Михайловича, как писателя с «пророческим даром», оправдана. А такая репутация у него есть[1]. Правда, как мне кажется, пророческий дар Достоевского в основном связывают с романом «Бесы», на меня же в этом смысле более сильное впечатление производит именно «Преступление и Наказание». Дело в том, что в «Бесах» Достоевский строит свои прогнозы и экстраполяции, анализируя общественные явления, в то время как в «Преступлении и Наказании» он сосредоточен на том, что происходит в сознании индивидуума. Раскольников ведь не является членом никакого кружка, не представляет никакого чётко оформленного общественного течения.
Достоевский здесь сумел разглядеть очень большое в очень малом. Нарождающееся глобальное социальное явление – в метаниях одного человека. Это как если бы врач диагностировал рак на стадии, когда ещё собственно нет опухоли, но процесс уже начался внутри отдельных клеток.
Однако, если таков смысл романа, то к чему же был предыдущий текст? Причём тут какие-то «предъявы», какая-то притянутая за уши критика западничества?
Ну, это очень просто. Есть конкретные вопросы, а есть общая система ценностей и представлений, так сказать, «система координат»[2]. Конкретная проблематика романа «Преступление и наказание» – это о праве ради благих целей кровь проливать, а вот то, что было в предыдущей статье – это про «систему координат», знание которой позволяет лучше понимать Фёдора Михайловича.
[1] Писатель Даниил Андреев, например, настолько был впечатлён пророческой силой Достоевского, что в своей «Розе Мира» написал, что якобы к Фёдору Михайловичу был послан из «астральных» миров ангел, который перенёс его в будущее, всё ему там подробно показал, а потом вернул обратно, так что тот и вправду знал будущее.
[2] Вот если вы решали когда-нибудь математические уравнения, то знаете, что основной способ решения состоит в подборе правильной замены переменных. Но «замена переменных» в уравнении – это фактически синоним «выбора системы координат». Вообще, математики хорошо знают, что правильный выбор системы координат – это ключ к пониманию свойств самых разных объектов (будь то уравнения, функции, операторы или что ещё). Оказывается, для многих таких объектов имеются «родные» для них системы координат, в которых свойства объектов становятся ясными и наглядными. Процедуру поиска таких «родных» для объекта систем координат математики часто называют «приведение к нормальной форме».