Александр Кабаков, "Русские не придут" (романы "Невозвращенец", "Приговоренный" + рассказы). Издательство АСТ, 2010 год.
Сейчас писать антиутопии даже как-то стыдно, жанр выдохся, перешёл от "высокой литературы" к подростковому young adult-у; и поделом; но так было не всегда.
Кончилось всё, по крайней мере, в русской литературе, на "Кыси" - последним же расцветом жанра был период конца восьмидесятых-начала девяностых. Тогда же выходит и знаменитый "Невозвращенец" Александра Кабакова.
Самое банальное и тухлое, что можно написать об антиутопии - "она сбылась". Хотя она действительно сбылась. А, к примеру, "Мы" или "1984" - нет (и слава Богу, конечно). Сбылась до странных чёрточек-мелочей, даром что была написана в далёком 1988-м году.
Жанр "Невозвращенца" можно также интерпретировать как своеобразных "антипопаданцев". Пресловутые "попаданцы" - любимое чтиво ленивого обывателя, не чуждого агрессивного эскапизма; хорошо отвлечься от скучной реальности и помочь какому-либо Ивану Грозному в борьбе с супостатами. В "Невозвращенце" же герой путешествует из благополучных восьмидесятых (с отголосками НТР) в уродливые и чудовищные девяностые, тогда ещё не наступившие, но сбывшиеся в итоге. Черносотенцы, вырезающие "жидов", Люберецкое братство, повесившее металлиста, Персидские бригады, казнящие заложников... Все против всех, всё смешалось, связи разорваны, как в "Тихом Доне". В такой мир нам не хочется погружаться, но мы в него погрузились и так. В девяностые.
А герой - вот странный человек - остался именно там. И дело не только в слежке и контроле в восьмидесятые, а в девяностые, мол, "чистая свобода". Кажется, тут есть ещё высшее, ахматовское:
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Мужество разделять тяготы, а не устраивать лично-семейное благоденствие - высшая форма мужества, как ни крути.