После обязательного набора аттракционов для самых маленьких мама с крохой возвращались домой через парк. Холодно, и мама с удовольствием остановилась у кофейного ларёчка.
- Ама, ама! - затанцевала малышка при виде снэков в витрине.
- Сейчас, погоди, - глядя на цветные целлофанчики, мама перебирала: чтобы такое взять малышке побезопаснее. Чипсы, кольца, жвачки... - ассортимент не подходящий. Но что-то же надо купить жаждущей плясунье.
- Кофе с молоком и маленький леденец, пожалуйста.
- А-а-а! - радость конфете на палочке. - Ама, ама!
Сели на лавку тут же рядом. Мама наслаждалась кофе, грея ещё о стаканчик и руки. Манюня — с шариком за щекой и торчащей изо рта белой палочкой — болтала ножками. Чуть наклонившись, заглядывала через свои коленки на ножки в ботиночках, как те весело телёпаются туда-сюда. Казалось, они качаются сами по себе, помимо хозяйки. Малышка будто задавалась вопросом: отчего это они всё-таки болтаются, эти ножки?
…Допит кофе, растеплелось, расхорошелось. А отдельным участникам этого маленького семейного коллектива даже и не было ни холодно, ни грустно. Но, спрыгивая с лавочки, малышка упустила изо рта обсосок леденца. Нисколько не расстроившись, она подняла его и стала пальчиками счищать прилипшие соринки. Совершенно логично намереваясь очистить свою сласть и доесть. Но вмешалась, как и всегда некстати, мама:
- Грязный, малышка! Бяка! Нельзя кушать!
А вот тут уже началось рыдание.
- Не плачь, не надо плакать... Ну, хочешь, купим новый?
Но ребёнок не хотел новый, а хотел свой, недоеденный. Горе усиливалось непониманием, почему мама не даёт его почистить. После серии уговоров новый леденец всё же был куплен. Развёрнут и нехотя положен за щеку. Но успокоение едва ли было сущностным, просто очень трудно плакать с набитым ртом. Так подумалось маме.
Пошли по парку, малышка на ходу гоняла за щекой новый сладкий шарик. Вынужденный неплач быстро сменился нормальной радостью: жизнь чудесна! идём — гуляем! с мамой, с конфетой! Ля-ля-ля, ля-ля... - но это в уме, конечно. А так, на самом деле — я ж ем, не попоёшь!
На новых радостях остаток второго леденца малышка тоже нечаянно обронила. И также под самую завязку, когда от конфетки оставался лишь крохотный овальчик на палочке. Мама даже не заметила, как произошла катастрофа. Среагировала только на крик. Громкий крик наладившейся было, но вновь оборванной удачи. Заметив второй леденец на земле, мама присела на корточки и обняла свою горе-рыдалицу. Не в силах помочь. Идти за третьим леденцом было бы уже чем-то шизофреническим. И потом, не было абсолютно никаких гарантий, что и третий не упадёт, как первые два.
Зная, что сходу слёзы не угомонить, маме пришлось брать крупненькую и тяжёленькую малютку на руки и уносить подальше от места происшествия. Казалось бы, суммарно дитё получило больше, чем одну конфету — почти две. Но в итоге просуммировались не конфеты, а потери. Двойное горе от двух крошечных урончиков... Неся родную ношу выше собственного центра тяжести, мама привычно выгнула тонкую спину для удобства. Под стихавший плач у себя на плече ей думалось, что нелогичность огорчений — вовсе не детская черта, если разобраться. Только взрослые реже рыдают. И зачастую под бокальчик или рюмочку чего-нибудь. Найдут себе плечико заместо материнского — и давай туда всхлипывать. Мама ухмыльнулась сама на себя — у неё тоже должны были быть такие примеры. (Детские ножки в ботиночках бились о мамины ноги при ходьбе; это было не очень приятно, но мама терпела.) Как всегда, когда намеренно пытаешься что-то вспомнить для примера, в голову не приходит ничего значительного... Испорченное мясо для шашлыка на прошлых выходных — переуксусили — навязчиво вертелось в маминых мыслях. По памяти всплыло и чувство тогдашней досады — нет, и пожарили, и всё съели под острый соус, конечно, - но ведь знали, что могло обойтись и без промаха. Могли ж и не переуксусить...
- Всё? - мама чуть отстранила от себя дочку, чтобы увидеть лицо. Заплаканная девочка, вся красненькая, уже не плакала.
- Сама пойдёшь, а то маме тяжело?
Малышка, без энтузиазма, но послушно сползла с рук. А оказавшись на асфальте, вспомнила — на этой улице под клёнами она всегда собирает букет из листиков. Не нуждаясь ни в каких переходных условностях, девочка резво и радостно помчалась за своей эстетической добычей. Опавшей с осенних деревьев.
