=XIV=
Год за годом трехкомнатная квартира наполнялась. Каждый день запах чуть подгорелого хлеба, яичницы и свежего чая смешивался с музыкой и осаживался на каждом предмете. Казалось, даже сами стены излучали счастье от того, что происходит здесь ежедневно.
Маленький Саша рос так же быстро и молниеносно, как это бывает со всяким подростком. Дедушка лишь едва успевал замечать изменения, как они сменялись новыми. Неудивительно, что за все эти годы старик даже не заметил, как постарел сам. Ежедневная борьба за благополучие ребенка изматывала, заставляла стареть с невообразимой скоростью. К выпуску мальчика из школы некогда блестящие голубые глаза поблекли, а на лице все чаще появлялись очки.
– Вот ты и окончил школу, мой мальчик, – произнес дедушка, вытирая собирающиеся под очками слезы. – Я так горжусь тобой.
– Спасибо, дедушка, – Саша уже не был похож на того ребенка, каким появился на этом пороге несколько лет назад. Конечно, он стал чуть выше, тоньше, взрослее. Но там, в глубине серого вещества, он был все тем же ребенком, не понимающим множества вещей.
– А зачем нам нужны деньги? А почему горит солнце? – подобного рода вопросы все так же возникали в голове, под растрепанными черными волосами.
– А кем ты хочешь стать? – спрашивал все чаще дедушка.
– Хочу быть военным. Как ты. – Гордо отвечал мальчик, до сих пор не понимая, что это значит.
– Может быть, однажды... – отвечал дедушка и пытался всеми силами скрыть свои эмоции. Его старческое сердце сжималось от этих слов. Даже постарайся он изо всех сил, то все равно не смог бы объяснить мальчику, что подобного не случится.
Как объяснить человеку, который едва ли сам сможет купить хлеб, что такое мозг? Как рассказать ему, схватка с этим миром проиграна, и остается уповать лишь на удачу? Такие вопросы часто посещали седую голову опекуна. Но ответа, как и лекарства от боли в груди, не находилось. Последняя усугублялась еще и от осознания того, что малыш вряд ли понимает, что такое смерть. Ему придется столкнуться с ней рано или поздно, ведь опекун, как и все в этом мире, не вечен. И тогда, малыш останется один.
– Что с тобой, дедушка? – спрашивал Саша, как только видел эмоции боли и отчаяния на старческом лице.
– Ничего малыш, просто устал, – лукавил старик и устало улыбался.
Долгие ночи старик ворочался в своей кровати, пытаясь отыскать ответы на вопросы, которые терзали его. Куда направить мальчика? Как научить его жить? Казалось, будто, несмотря на возраст, он ни разу не задумывался о надвигающейся смерти. Даже спустя годы после выхода на пенсию, он и не думал начинать копить на похороны. Но теперь, увидев аттестат мальчика с пометкой об «особом обучении», его будто осенило, что старуха в саванне уже маячит на горизонте. Долгие годы она махала издалека, стараясь донести старую, как мир, фразу: «Помни о смерти, старик». Но он лишь отмахивался рукой и смело заявлял ей: «Не сегодня, старая». Однако костлявая была непреклонна, и все чаще напоминала о себе ухудшающимся зрением, болью в груди и хрустящими, как трескающиеся орехи, суставами.
– Что думаешь делать-то? – спросила его соседка, с которой он поделился своими переживаниями.
– Подлей чаю. И бальзамчика, – увиливал он, будто надеялся, что проблема разрешится сама, стоит лишь озвучить ее.
– Я тебя не узнаю, старче. Ты никогда не бежал от проблем.
– Я не знаю. Просто не знаю… – с горечью признался дед.
– И вариантов нет никаких?
– А какие тут варианты? Мамки нет, отца тоже. Да и я не вечный. Как он один-то будет?
– Ему уж годов-то сколько? Чай не маленький уже.
– Это только кажется. Он носки то с трудом натягивает. Не будь меня рядом, так вообще бы в разных ходил, – ответил старик, ополовинив чашку в два глотка.
– Ох, старче... Ну и взвалил ты на себя...
– Он же мой внук. Не в приют же его отдавать.
– Тьфу ты! Дурак, что ли совсем? Удумал чего, приют! – встрепенулась бабуля, и ее седые кудри закачались, будто вторили ее словам.
Видя страдания своего старого друга, она хотела помочь, да только не знала как. Ей и самой скоро уход будет нужен, какой уж там за ребенком бегать. Но и оставить этого военного она так не могла. За годы пребывания внука твёрдый, как скала военный, начал постепенно осыпаться. Пусть он и стал мягче и добрее, как человек, но здоровья, с каждым годом становилось только меньше.
– Стар я уже для такого, – все чаще сетовал он, развешивая белье, или готовя ужин для внука. И вот теперь эту фразу впервые услышал кто-то помимо домашних стен.
– Тю... Старый он... Еще пахать и пахать, – отозвалась подруга. – Иди, давай. Опять, наверное, ужин приготовить забыл. Сашка вернется, есть нечего будет. Завтра придешь. Старый он...
Старик быстро догадался, что весь этот театр только для него. Чтобы он не раскисал и держал себя в форме. Старушка знала, что старость приходит не в день выхода на пенсию. Она одолевает нас в тот день, когда мы начинаем задумываться о собственной смерти. И только ради этого знания и был затеян сей спектакль.
– Спасибо тебе, – едва слышно произнес дед, стоя у двери.
– Сочтемся, – ответила бабуля и подмигнула. – Ты поживи еще, а там, коли что, присмотрим мы за твоим.
Старик едва заметно качнул головой и открыл дверь. Теперь его уставшее сердце было спокойно, и можно жить дальше, сколько бы ни было отпущено. В тот момент, когда на заре покажется скорбный день, он будет готов.
Знание все меняет. Уверенность в том, что его внук не останется один, вновь придала ему сил, за что следовало сказать «спасибо» пожилой подруге. Благодарности всегда были для него непонятной наукой. Однако дружбу и любовь этот старик познал больше, чем каждый из нас.