=IV=
Последующая неделя оказалась для Саши одновременно самой приятной и тяжелой. Одноклассники справлялись о здоровье и присылали конспекты и домашнее задание. Изучать уроки на дому оказалось куда приятнее, нежели в классе. Отдельные парты хоть и давали иллюзию простора, однако оная не могла даже поспорить с письменным столом. Учебники, тетради, карандаши и даже еда располагались здесь максимально свободно.
Чай, печение и бутерброды в любое удобное время, обеденный перерыв, домашняя обстановка – все это только помогало изучать новый материал.
При всех положительных качествах домашнего обучения существовал и значительный минус.
– Ну чего ты как курица лапой пишешь? Опять снизят балл за подчерк, – наставляла мама при каждой проверке.
Мальчик любил эту женщину, но при этом прекрасно понимал, что ее школьные знания давно стерлись из памяти. Помимо этого она вечно настаивала на изучении новой темы.
– Потом легче будет, – отвечала она на жалобы сына.
– Мам, голова уже болит. Честно.
– Ладно, отдохни полчаса и займешься новой темой, – соглашалась она и уходила читать очередной роман. Но обещанные полчаса кончались гораздо раньше.
– Телевизор смотреть голова не болит, а учиться, значит, болит, да? – причитала она, как только звук от телевизора начинал мешать ее чтению.
– Я же чуть-чуть только. Здесь передача интересная. Про Эйнштейна.
– Александр, сделаешь уроки и посмотришь. Телевизор никуда не убежит, – парировала она, скрещивая руки на груди.
– Хорошо, – соглашался мальчик, и в квартире вновь повисала гнетущая тишина.
Разумеется, ни о каких прогулках в дневное время не могло идти и речи. Даже находясь на больничном, все свободное время посвящалось урокам. Ни изученный заранее материал, ни хорошие оценки не могли сломить забор, который установила мать между мальчиком и отдыхом.
К концу недели Саша чувствовал себя лучше. Голова уже не болела, тошноты не было, а ноги были полны сил. По крайней мере, так говорил он сам. На самом деле ему хотелось еще пару дней полежать дома. Но вспоминая прошедшую неделю, он без толики сомнения заявил:
– Я здоров. С понедельника пойду на уроки.
– Так быстро? – удивился отец. – Точно ничего не болит?
– Нет, все хорошо, – с натянутой улыбкой отвечал Саша.
– У нас в семье все быстро выздоравливали, – гордо замечала мать, как бы, между прочим.
– Значит, в понедельник отвезу, – подытожил отец, и вся семья принялась за ужин.
***
С понедельника жизнь снова пошла привычным чередом. Скучные уроки, злобные одноклассники и закостенелые учителя продолжали свой ежедневный ритуал.
«Ничего не меняется» – грустно сообщал себе Саша, направляясь к кабинету музыки. За неделю, что он проболел, в руках даже не появлялась нотная грамота.
– Саша! Наконец-то! Как здоровье? – воскликнула она, увидев своего ученика.
– Спасибо, вроде как поправился.
– Чай будешь?
– Нет, спасибо.
– Тогда прошу, – улыбнулась она и пригласила к инструменту.
– Только я не помню, на чем мы остановились, – смущенно ответил юноша и неосознанно опустил глаза.
– Ничего, я напомню.
Учительница подвинула стул и начала играть произведение. Саша быстро вспомнил продолжение и принялся играть сам.
– Весьма неплохо, – заметила женщина, когда он закончил. – Вот, держи. Новое. Чуть сложнее.
– Спасибо, – обрадовался юноша и принялся упражняться.
Недельный перерыв для молодого человека слишком длительный период. Каждый учитель сможет сказать без тени сомнения:
– Упражняться надо как можно чаще.
Но Саша об этом не думал. Отсутствие практики и новое произведение выбили его из колеи.
– Странно, раньше ты так не ошибался, – констатировала учительница в конце урока. – Возможно, тебе еще рано браться за это произведение. Вернемся на прежний этап.
– Нет, не надо. Я смогу, – упорствовал Саша.
– Уверен?
– Да, конечно. Просто надо постараться, – ответил он и грустно улыбнулся.
Этот жест не прошел мимо внимания учительницы.
– Если будет тяжело, то оставь. Разберемся чуть позже, хорошо?
– Да.
– Точно? – настаивала женщина.
– Да, конечно.
В тот вечер Саша никак не мог понять, почему игра не заладилась. Новое произведение тому виной или больничная неделя? Каждое новое произведение и раньше было сложнее предыдущего, но такого количества ошибок не было.
«Я справлюсь» – наставил он себя, перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Но сон никак не приходил. Ни счет овец, ни повторение формул, на даже воспроизведение музыки не помогали ему заснуть. Ко всему прочему где-то в области затылка снова начиналась пульсация. Растекаясь внутри, она медленно и постепенно захватывала всю голову. Только спустя одну таблетку и пятнадцать минут юноша смог заснуть.
На следующий день от головной боли не осталось и следа. Придя в школу и сев за свою парту, юноша с нетерпением ожидал урока.
«Может, хоть сегодня будет что-то новенькое». Пройденный наперед материал давал ему возможность бездельничать почти весь урок. Вчера он снова слушал и повторял то, что изучал дома. Но если сегодня ему предстоит делать то же самое, то приступа сильнейшей скуки ему не избежать. Как только на доске появилась тема урока, юноше все стало ясно.
– Александр, а вы почему не записываете? – заметила его безделье учительница.
– Извините, я прошел эту тему, еще когда болел, – ответил он и поджал губы.
– Дай-ка посмотрю? – Учительница взяла рабочую тетрадь и около полминуты бесшумно шевелила губами.
– Все верно. Молодец! – выпалила полная дама, закончив проверку. – Вот все бы так учились, я бы горя не знала.
От этих слов Саша стал едва ли не малиновым.
– Вот, берите пример, юноши, – продолжала учительница восхвалять отличника. – Можешь либо пойти в буфет, либо просто отдохнуть.
– Я лучше дальше почитаю, – без задней мысли ответил Саша, стараясь спрятаться от внимания одноклассников.
– Умница! – снова обрадовалась учительница и вернулась к доске. – Так на чем мы остановились? Ах да...
Собрав всю волю и концентрацию мальчик попытался едва ли не с головой залезть в учебник, лишь бы не чувствовать на себе взгляды. Пройденный «заранее» материал сыграл с мальчиком злую шутку. Знания, которые должны были помочь, только увеличили пропасть между ним и одноклассниками. Ни Саша, ни учителя, ни тем более мама никак не могли подумать, чем грозит подобная пропасть.
– Что, умник, повыделываться решил? – одноклассники уже ожидали Сашу на выходе после уроков.
– Да нет, просто я...
– Просто что, самый умный? – перебил его кто-то из мальчишек.
– Нет, – осторожно ответил он. Саша прекрасно понимал, что провоцировать хулиганов не стоит. Более того, в такой суматохе никто и не заметит, если его воткнут головой в снег.
– Что, ждешь своего папочку? – прозвучал гнусавый голос. Они заметили, как мальчик взглянул украдкой на часы.
– Нет, я просто...
– Головка, наверное, кипит от знаний, да? Давай ее остудим!
Двое мальчишек схватили его за руки, а третий сорвал шапку.
– Вот, чтобы не потела! – сказал он и натянул Саше на голову шапку, полную снега, по самый подбородок.
– Не болей, гений! – крикнул кто-то, и Сашу столкнули в сугроб.
Уже через пару мгновений обидчиков и след простыл.
Восхваляя одних, учителя невольно принижают остальных. Хорошо, если это делается мягко и ненавязчиво. Но если это делается открыто и театрально, то всегда есть вероятность «бунта». Однако недовольные массы еще слишком молоды, чтобы отрыто возражать учителям и педагогам. В таком случае весь гнев выливается на того, кто попадается под руку. В припадке злобы и ярости дети даже не задумываются об увечьях, которые могут нанести их «шутки», ведь никто не учил их думать наперед. Никто не объяснял, как справляться с агрессией, злобой и завистью. Хотя эти знания, подчас, в стократ важнее формул...