Котя едет на дачу. Котя полтора часа не затыкается вообще. Плак-плак, плак-плак. Сквозь решетку тянутся отчаянные лапы. Переноска трясется, как реквизит фильма ужасов. На коленях она визжит, так как видит Алешу и не может его разорвать на тысячу маленьких алеш. На полу она воет дурным голосом - там вообще все темно и непонятно, и котовредительно. Вот, вроде, на вершине горы хлама - минимальное сопротивление. Только переноска подпрыгивает и рыдает умеренно. И лапы сквозь решетку. Плак-плак, плак-плак. А на заправке Газпрома она еще и непременно описается, чай не первый год скотинку-то перевозим, народ опытный – у Алеши и влажные салфетки для младенцев с собой есть. Как там стишок звучал? Ехал зайка на машине, весь размазанный по шине?
Почему-то под это плак-плак совершенно иначе читается про то, как Ганнибал из Карфагена слонов через Альпы перебрасывал – это сколько же салфеток…
На даче кошка , трясясь, вылезает из поставленной на диван переноски так, как я бы на Марс вылезала, - по-пластунски, шерсть дыбом, уши прижаты. Знамо дело: котичка на дачку всего пятый год подряд на все лето выезжает - такое невозможно незнакомое место, страсть такая!
После чего котичка исчезает. Намертво. Растворяется в пространстве, пользуясь пока не открытыми человечеством квантовыми парадоксами. Мы обшариваем всё: все шкафы, пошкафья и поддиванья, и залежи стройматериала. Нет кота! Сгинула наша Пуша!
Пуша материализуется ближе к вечеру, когда мы уже приканчиваем по второму фуфырику корвалола. Возникает из ниоткуда на лестнице и светит нам очами.
Потом еще пару недель кот методично обживает окрестности и начинает проситься на улицу. Впрочем, первый выход кончается неудачно - Алеше приходится лезть за котом на березу, потому что кися сама слезать разучилась.
Ну, а потом все: начинается свобода, дачная вольница, прогулки, валяние в грядках, погони за мышами с последующим оных мышей в дом принесением...
- кот безупречно счастлив!