В Николаевку пришла коллективизация. Из сорока дворов на деревне ровно половина были кулацкие, а другая половина - батрацкие. За последние несколько лет первые успели оправиться от последствий военного коммунизма и даже обросли большим урожайным достатком, вторые же так и не получили обещанных благ и уже было затаили обиду на новую власть. Но партия крепко держала свои обещания, настала-таки и в Николаевке эпоха титанических свершений. Пришёл на село ветер классовой справедливости, затаились кулаки за заборами высокими, попрятали зерно своё подальше от глаз исторической необходимости, не хотелось кулакам шагать в общество свободы и равенства, нравилась им повседневная несправедливость, кормила она их животы жирные, бороды широкие умасливала.
Но маховик исторических процессов неумолим как сама вечность, приехал в деревню продотряд из города излишки на нужды производств забирать. Командовал отрядом мужик идейный, некогда из батраков местных вышедший, звали его Макаром. Товарищ Макар был не большого ума человек, а с душой готовой к свершениям великим. А с ним ещё три молодца было с наганами, помогали они Макару вершить суд классовый над элементами реакционными. Уже четвертый месяц хлеб они по деревням собирали, ни колоска себе не удерживали - всё в город отвозили.
Постучал Макар прикладом нагана в кулацкие ворота - не открывает никто, только слышно, что за забором по двору собака бегает и лает, да ребенок маленький, что есть мочи, кричит. Выбили тогда бравые молодцы ворота и на двор вошли. Макар сразу в дом пошел хозяина искать, а товарищи его отправились сараи обыскивать. Вошёл Макар в избу, а посреди комнаты мужик стоит: руки в бока упер и смотрит исподлобья на него. Глаза у него как у разъевшейся молочной коровы, добрые но пустые. Постояли они так с минуту, ни словом не перекинулись. Мужик молча кулаком дулю согнул и Макару прям в лицо её ткнул и под ноги плюнул. Переполнила тогда продотрядовца ненависть праведная, классовая и как выстрелит он мужику с нагана в живот - тот на пол упал сразу и закряхтел от боли, но так и не сказал ему ни слова.
— Молчишь, сука?! Не хочешь ты с рабочим народом разговаривать, падла беспартийная. Знаю я вас, сами бы через пару лет нас на вилы насадили и коммунизм вспять повернули, обратно в тьму помещичью. Сами бы себе усадьбы понастроили, а нас бы обратно в кандалы одели, твари!
Макар круг обошёл сопящего от боли мужика, сел на корточки, посмотрел ему прямо в глаза и аккуратно по лбу рукой вспотевшей провел.
— Ну ничего, мы же не только вас пиздить будем, мы ещё жизни новой научить вас должны, сейчас я тебе урок-то преподам…
Встал он и пинком ноги развернул мужика на живот. Тот только крякнул и лбом об доски стукнулся. Сорвав рукой холщевые штаны с мужика, Макар снова присел и резко вставил наган мужику в зад. Ни слова не проронила кулацкая сволочь… Задвигал тогда Макар наганом взад вперед, а сам возбудился, жену свою покойную вспомнил, волосики белёсые на попе её да ноги крепкие и груди молоком налитые. Забили деникинцы жену его в гражданскую, с тех пор не мог Макар простить истории издержки людские, от того каждого кулака, что встречался ему на революционном пути, яростно насиловал он своим наганом. Нравилось ему смотреть как они страдают, кровью плюются, воют волком, а сами сделать ничего не могут, всеми руками за жизнь цепляются. Воспитывал их так Макар, учил правде бытийной, а сам удовольствие плоцкое получал. Никто после смерти жены удовлетворить его более не мог, вот только страдания классовых врагов пробуждали в нем прежнее ощущение жизни.
Правда попался ему в этот раз упорный кулак, так и не проронил ни слова он. Насиловал он его два часа, пока товарищи боевые зерно в мешки грузили. Порвал ему в кровь всё, зубы выбил, бороду клоками вырвал. Но всё равно не орет кулак, а Макар кончить не может. Без воплей всё не то, больше на спектакль похоже или на допрос, а в этом деле страсти нужные человеческие.
— Ладно, сука, победил ты! Первый мне такой попался. Ладно, придется двор твой сжечь к хуям, чтоб другие наперед знали, что с врагами нашими бывает.
Не вынимая наган, Макар выстрелил в последний раз, так и не кончив. Не без возбуждения он вытащил ствол, вытер дерьмо об окровавленную рубаху уже отошедшего мужика и пошел за керосином.
Соломон Кох, 30.01.2019.
Если вам понравился материал, то можете поддержать нас подпиской, лайком и репостом.