Эра сломанной сошки сменилась эпохой продубаса. В стремлении нагнать время, мы режем углы на нитке маршрута. Сейчас мы от Цагааннуура – унылого приграничного посёлка, где под колёса бросаются чумазые дети с настойчивым требованием их чем-то угостить – ушли в горы по дорожке, обозначенной только на старых генштабовских картах. Дорожка ведёт нас по степи, затягивает на перевалы, заставляет стрелку температуры ползти вверх. Она выводит нас в узкое извилистое чрезвычайно живописное ущелье. А потом она выплёскивает нас в долину озера Ачит.
Ачит лежит от нас по левую руку. Над ним – радужный столб – что-то среднее, между радугой и северным сиянием. Мы обходим озеро с востока. Я видел уже такое. В каких-то фильмах. Там были индейцы, а может, ковбои или наркодельцы. Дело было в Южной Америке. Именно такой пейзаж открывался нам: на фоне синего озера и тёмных далёких хребтов горбились гряды терракотового цвета, рыжела песчаная почва и рассыпались по склонам шары акаций.
Долина казалась абсолютно безжизненной. Но это впечатление обманчиво. На обратном пути мы обходили Ачит с запада, там, где в него впадает река Бехмерен-гол, и увидели притаившийся за горной грядой сум, и увидели россыпь юрт, спрятанных в довольно высоких деревьях. Вообще, всю поездку меня не покидало ощущение, что я нахожусь на краю мира, что кругом пустота и безлюдье. Но это не так — в каждом уголочке страны есть жизнь. Ты едешь по глуши и видишь стадо, значит, сейчас за поворотом ты увидишь юрты, а около них будет стоять крузак или уазик или портер, солнечная батарея, а на юрту будет прицеплена спутниковая антенна. Там, где есть вода, есть жизнь. Даже в пустыне частично сохранились скважины, пробуренные ещё видимо в дни братской любви с СССР, потому что только на генштабовских картах они и обозначены.
Мы огибаем Ачит, видим реку Кордо-гол, заправляемся в Ховде и по дороге, петляющей между кустами акаций, на которых висят клочья верблюжьей шерсти, выкатываем на берег озера Шаазгай.
Закон первой банки гласит: пилот, заглушивший двигатель на месте будущего лагеря, обязан не делать ничего, до тех пор, пока не выпьет первую банку пива! На Шаазгае я нарушил этот закон. Первым делом я схватил фотоаппарат и побежал щёлкать. И так весь вечер: я неожиданно вскакивал из-за стола и убегал с аппаратом к озеру. И сейчас, разбирая фотографии, я не могу решиться удалить хоть одну.
