«Она наигрывала ноготками по бокалу. Это было что-то синкопное, гривуазное. Светло розовые, овального обреза коготочки — в меру длинные, матово отдающие умеренным благородством. Скорее выверенным, тщательно придуманным и исполненным. Нежели, урождённым и естественным. Мельтешили перед опущенным взглядом мужчины, сидящем напротив. И сбивали его с мыслей.
Девица явно имела перевес в противостоянии. Молчаливый, изрядно весомый и безапелляционный. Она прекрасно знала — что делает. Этот намёк на возможный исход встречи, тушил первоначальный гнев визави. И перетаскивал его намерения в сторону спальни. А как раз он — инициатор встречи и глашатай жёстких заяв — знал не хуже женщины. В спальне она его сделает! И все судороги, пережитого неделю назад, стыда. Когда вскрылась небольшая интрижка, имевшая место за его спиной. Когда он выговорил ей жёстко и напрямки. Что думает о распутных бабах. И как собирается отреагировать на проявленное бесстыдство. Пойдут прахом! Он растает, простит и даже попробует забыть.
До кровати никак нельзя было опуститься. И он прятал глаза, ломал в усмешке губы, нагнетал себя. Она же, напротив, выглядела чуть отстранённой — «о чём ты, милый?» Две, принятых внутрь, порции красного вина, вознесли её в благодушие. А его нетерпение свершить справедливый приговор — смешило и забавляло. Говорила она мало и с паузами. В таску, устроенную им, не верила. И без стеснения, всем своим видом показывала равнодушие и спокойствие. «Пустое. Перебесится, иссякнет и пожалеет», — не таясь, говорил её взгляд.
Официант принёс горячее и разговор подутих. Ресторан был хорош — уютные помещения, стильный интерьер, оригинальная кухня, прекрасная карта вин. И даже, маленький джазовый коллектив — на задворках зала. Да, и вся атмосфера скорее была заточена на разрешения конфликтов. Нежели, на отсечение повинных голов. И пока парочка предавалась чревоугодиям, нависший над столиком дым аутодафе начал рассеиваться. И замещаться тонким ароматом её новых духов.
Он чувствовал мягкий, пудровый флёр — смесь мускуса, розы, чего-то древесного и травяного — с первой минуты. Как только она присела за столик. И запах, сначала вызвавший раздражение. «Как всегда, превосходна! Ни капли смущения. Тем паче, вины. И пахнет, так пряно… Для кого купила новый парфюм?..» Постепенно начал обволакивать его и пленять. Ругаться хотелось всё меньше, а обнять всё больше. И вторая бутылка вина пошла уже «братанием на фронтах». Она совсем расслабилась и в лице появилось, такое знакомое ему, выражение. Чуть прикрытые веки, улыбка блуждает на, красивого излома, губах, кисть вздымается и пальчик забирает прядь волос за ухо. Всё нежно, легко. И будто не здесь она — в шумном зале, среди толпы людей. А где-то, где-то… Только в ей и ведомых местах. Он знал это выражение. И состояние. И оно обещало — ох! как многое…
Саксофонист заиграл что-то томное и печальное. Он подхватил её за руку и поднял к танцу. Она, не ломаясь, не упорствуя, согласилась. И они, обнявшись теснее приличного, почти замерли на, свободном от столиков, пятачке. Басовитые струнные бередили уставшие души, ударник деликатно подчёркивал ритм. А двое — посередине зала. Словно приговорённые — на эшафоте. Говорили друг другу о любви. Без слов, без стеснений, без оговорок.
Музыка ещё продолжала сводить с ума слабых и безнадёжных. А он, шепнув ей: «Меня сейчас разорвёт от желания…» Уже вызывал такси.
Намеченный серьёзный скандалец не состоялся. И всему виной были. «Её чёртовы новые духи!»