В начале 1920-х годов джаз в СССР еще не был запрещен — он расценивался как музыка угнетённого чернокожего населения Америки. Но не прошло и десяти лет, как отношение переменилось. В апреле 1928 года в статье «О музыке толстых» Максим Горький ярко живописал все ужасы этого стиля:
Точно кусок грязи в чистейшую, прозрачную воду, падает дикий визг, свист, грохот, вой, рёв, треск; врываются нечеловеческие голоса, напоминая лошадиное ржание, раздаётся хрюканье медной свиньи, вопли ослов, любовное кваканье огромной лягушки; весь этот оскорбительный хаос бешеных звуков подчиняется ритму едва уловимому, и, послушав эти вопли минуту, две, начинаешь невольно воображать, что это играет оркестр безумных.
По мнению историков, живущего в то время на средиземноморском острове Капри Горького мучила доносившаяся с первого этажа виллы музыка, которую ставил на патефоне его сын, но какое это имело значение? К джазу начали относиться с подозрением.
Внезапно маятник качнулся в другую сторону. В декабре 1936 года газета «Правда» писала:
Лучшие образцы джаза заслуженно пользуются сейчас любовью не только своего родного народа , но и народов СССР. Симпатией масс пользуются симфонические джазовые мелодии заслуженного деятеля искусств тов. И. О. Дунаевского, песенного и симфонического джаза тов. Л. О. Утесова... Музыка джаза будет широко применяться для танцев, маршей, веселых программ ... Нам нужен джаз, и никто не позволит буржуазным эстетам и их покровителям гнать его с эстрады.
С чего бы это? Оказывается, в 30-е годы советские лидеры и американские коммунисты возымели утопическую идею: присоединить Черный пояс Америки (регион на юго-востоке США с преобладанием афроамериканского населения) к Советскому Союзу! (Об этом потом писал музыковед и историк А. Н. Баташев: «Как Америка чуть не присоединилась к СССР под звуки джаза»). Так что джаз был нарасхват. Средняя зарплата джазовых музыкантов тогда была 5000 рублей, а профессор в консерватории получал 400 в месяц.
Зато в послевоенные годы официальное мнение снова совершает сальто-мортале. «От саксофона до финского ножа один шаг!» - заявил в 1948 году главный идеолог партии Андрей Жданов, характеризуя джаз, как «нервозную, судорожную, припадочную музыку». И владение криминальным саксофоном стало приравниваться к чтению запрещенной литературы. «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст» - ясное дело.
А потом, когда к власти пришел Никита Хрущев, наступила «оттепель», и осенью 1961 года в Москве открылись первые джазовые кафе: «Молодежное» на улице Горького (Тверская) и «Аэлита» в Оружейном переулке. Наталия Венедиктова вспоминает:
Детство и юность прошли в Оружейном пер., в доме 47/1. Рядом, в 45-м, находилось кафе"Аэлита", и там играли джаз! Живой джаз! Мы, дети стояли и слушали у окна: музыканты были к нам спиной на высоком подиуме.
Однако сам Хрущев, выпустивший на свободу всех этих джинов и вольнодумцев — молодых поэтов, абстракционистов, саксофонистов — джаз не любил. Так и сказал на встрече с интеллигенцией, состоявшейся в декабре 1962 года:
Пусть меня извинят все любители джаза, но если у вас есть свое мнение, то и меня не лишайте моих чувств, моих мнений, моих вкусов. Не люблю этой музыки! Не понимаю! Не понимаю!
Первый класс по обучению игры на саксофоне был открыт в Училище имени Гнессиных в 1973 году профессором Маргаритой Шапошниковой, научившейся в «эпоху разгибания саксофонов» на нем играть самостоятельно.
Мария Кронгауз
Делитесь историями про дорогие вам места Москвы. Среди читателей обязательно обнаружатся соседи или единомышленники:) Вместе мы сложим из всей этой мозаики историю города! Почта emka3@yandex.ru