Лялин переулок выкидывает коленце и выбрасывает нас посреди переулка Подсосенского. В конце его, буквально сразу, на углу, одна из главных здешних достопримечательностей – усадьба «ткацких королей» Морозовых, благородный зеленовато-пастельный отреставрированный особняк (№ 21) с могучими атлантами, согбенными под тяжестью не неба, а всего лишь балкона.
Когда-то на этом месте стояли непримечательные одноэтажные кирпичные дома, но тихий зеленый переулок приглянулся Викуле Морозову, и в 1839 году он выкупил участок. Архитектурный ансамбль получился недурной, еще бы: проектированием занимались Михаил Чичагов и Федор Шехтель, а интерьеры расписывал сам Михаил Врубель.
Кроме силачей-атлантов фасад украшают лепные ангелы с факелами. Еще там можно обнаружить жезл Гермеса, обвитый тремя змеями. Несмотря на свое старообрядчество, Викула Елисеевич вовсе не возражал против такого разнообразия – языческие атланты, сказочные змеи, индуистские символы солнца рядом с небесными ангелами. Интерьеры особняка также совершенно различны по оформлению: «египетский» вестибюль, гостиная в стиле модерн... Особенное внимание привлекали «готические» помещения, расписанные Врубелем по мотивам «Фауста». Довольный результатами Морозов щедро расплатился с архитекторами и господином оформителем и заказал Шехтелю дополнительно постройку в глубине участка - старообрядческой молельни.
Семейство строжайшим образом придерживалось канонов староверов. Все мужчины Морозовы неизменно носили окладистую бороду и всегда имели при себе деревянную ложку с вырезанным на ручке двуперстием – при еде такая ложка как бы освящала трапезу. Даже на предприятия «Товарищества мануфактуры Викулы Морозова с сыновьями» старались принимать в основном старообрядцев, с малых лет приученных к дисциплине и уважению к старшим, что очень способствовало поддержанию порядка. Для рабочих строились казармы с бесплатным проживанием, освещением, отоплением и водоснабжением. При фабриках имелись фермы по 25-30 коров в каждой, собственные бойни, мельницы, хлебопекарни.
Но в истории Москвы Викула Морозов остался не только и не столько как успешный фабрикант, но и как щедрый меценат. С его помощью были построены психиатрическая больница на Канатчиковой даче (Алексеевская), многочисленные городские столовые и чайные «для бедного класса населения». А наследникам он завещал (выделив на это 400 000 рублей) осуществить свою давнюю мечту: построить в Москве детскую больницу, известную нам теперь как Морозовская больница. (Строительство ее было окончательно завершено в 1906 году).
В 1894 году главы семейства не стало, и мануфактуру возглавил один из пяти сыновей Морозова – Алексей. Истинные интересы его, правда, лежали совсем в другой области: он был страстным коллекционером. И в 43 года Алексей, оставив управление предприятием брату, целиком занялся любимым делом, постепенно превращая особняк в Подсосенском в музей русского прикладного искусства. Морозов сам ездил по городам и деревням, откуда привозил изделия народных промыслов – фарфор, лаковые миниатюры, лубочные картинки, гравюры, деревянные игрушки, вышивки, иконы «самого древнего письма». Не брезговал и старинными табакерками, финифтью, вещицами из хрусталя, стекла, червленого серебра... Постепенно в огромном особняке стала собираться уникальная коллекция. Самые ценные экспонаты размещались в залах второго этажа. А для редчайших икон архитектором Бондаренко была сделана специальная пристройка к особняку – «с верхним светом». Но тут случилось внезапное: переменилась власть.
В 1918 году особняк Морозовых был захвачен анархистами. Уникальные хрупкие вещицы хрустели под ногами. Но кое-что все-таки уцелело. Алексей Викулович, так и не покинувший Россию, продолжал обивать пороги начальственных кабинетов новых властей, пока, наконец, те не разрешили открыть в национализированном особняке музей. Сын миллионера почувствовал себя счастливым: жил, тут же, в нижних комнатах, водил экскурсии. Но счастье в 1929 году экспозицию закрыли окончательно, а остатки уникальной коллекции разошлись по разным музеям.
Мария Кронгауз
Еще о Подсосенском - дом с маками.
Фото Елены Головань
